) существовало по очереди три объединения с таким названием.
Первый «Цех поэтов» был основан Гумилёвым и Городецким в году и просуществовал до года. Первое заседание объединения состоялось 20 октября 1911 года в квартире Городецкого. Присутствовали только приглашенные, что придавало объединению ореол таинственности.
Кроме основателей, в «Цехе» состояли Ахматова (была секретарём), Мандельштам , Зенкевич , Нарбут , Кузьмина-Караваева , Лозинский , Василий Гиппиус , Мария Моравская , Вера Гедройц , а также на первых порах Кузмин , Пяст , Алексей Толстой , и другие.
Название объединения, по образцу ремесленных объединений в средневековой Европе, подчёркивало отношение участников к поэзии как к профессии, ремеслу, требующему упорного труда. Во главе цеха стоял синдик, главный мастер. По замыслу организаторов, цех их должен был служить для познания и совершенствования поэтического ремесла. Подмастерья должны были учиться быть поэтами. Гумилев и Городецкий считали, что стихотворение, т.е. «вещь», создаётся по определенным законам, «технологиям». Этим приёмам можно научиться. Официально синдиков было три: Гумилев, Городецкий, Дм. Кузьмин-Караваев (юрист, любил поэзию и помогал этим людям издавать стихи и т.д.).
Поначалу участники «Цеха» не отождествляли себя ни с одним из течений в литературе и не стремились к общей эстетической платформе, но в году объявили себя акмеистами .
Создание «Цеха», сама его идея были встречены некоторыми поэтами весьма скептически. Так, Игорь Северянин в поэме «Рояль Леандра» писал о его участниках (употребив при этом удачный неологизм, вошедший в русский язык , правда, с другим ударением):
Уж возникает «Цех поэтов»
(Куда безда́ри, как не в «цех»)!
В одном из первых печатных откликов на возникновение объединения иронически заявлялось: «Часть наших молодых поэтов скинула с себя неожиданно греческие тоги и взглянула в сторону ремесленной управы , образовав свой цех - цех поэтов».
Объединение выпускало поэтические сборники участников; стихи и статьи членов «Цеха» публиковались в журналах «Гиперборей » и «Аполлон ». Объединение распалось в апреле года.
Второй «Цех поэтов» действовал в и годах под руководством Иванова и Адамовича и уже не был сконцентрирован на акмеизме .
Третий «Цех поэтов» начал действовать в году под руководством сначала Гумилёва , а затем Адамовича и просуществовал два года. За время своего существования объединение выпустило три альманаха ; первый под заглавием "Дракон" (По опубликованной в нем первой песни одноименной поэмы Н.С. Гумилева; не завершена).
Земфира Де Вирджилиис, фото.
«Цех поэтов» в Санкт-Петербурге
Фактически, в Санкт-Петербурге (Петрограде) существовало по очереди три объединения с таким названием.
Первый «Цех поэтов» был основан Гумилёвым и Городецким в 1911 году и просуществовал до 1914 года. Первое заседание объединения состоялось 20 октября 1911 года в квартире Городецкого. Присутствовали только приглашенные, что придавало объединению ореол таинственности.
Кроме основателей, в «Цехе» состояли Ахматова (была секретарём), Мандельштам, Зенкевич, Нарбут, Кузьмина-Караваева, Лозинский, Василий Гиппиус, Мария Моравская, Вера Гедройц, а также на первых порах Кузмин, Пяст, Алексей Толстой, Виктор Третьяков, Владимир Маяковский и другие.
Название объединения, созвучное названию ремесленных объединений в средневековой Европе, подчёркивало отношение участников к поэзии как к профессии, ремеслу, требующему упорного труда. Во главе цеха стоял синдик, главный мастер. По замыслу организаторов, цех их должен был служить для познания и совершенствования поэтического ремесла. Подмастерья должны были учиться быть поэтами. Гумилев и Городецкий считали, что стихотворение, т.е. «вещь», создаётся по определенным законам, «технологиям». Этим приёмам можно научиться. Официально синдиков было три: Гумилев, Городецкий, Дм. Кузьмин-Караваев (юрист, любил поэзию и помогал этим людям издавать стихи и т.д.).
Поначалу участники «Цеха» не отождествляли себя ни с одним из течений в литературе и не стремились к общей эстетической платформе, но в 1912 году объявили себя акмеистами.
Создание «Цеха», сама его идея были встречены некоторыми поэтами весьма скептически. Так, Игорь Северянин в поэме «Рояль Леандра» писал о его участниках (употребив при этом удачный неологизм, вошедший в русский язык, правда, с другим ударением):
Уж возникает «Цех поэтов»
(Куда безда;ри, как не в «цех»)!
В одном из первых печатных откликов на возникновение объединения иронически заявлялось: «Часть наших молодых поэтов скинула с себя неожиданно греческие тоги и взглянула в сторону ремесленной управы, образовав свой цех - цех поэтов».
Объединение выпускало поэтические сборники участников; стихи и статьи членов «Цеха» публиковались в журналах «Гиперборей» и «Аполлон». Объединение распалось в апреле 1914 года.
Второй «Цех поэтов» действовал в 1916 и 1917 годах под руководством Иванова и Адамовича и уже не был сконцентрирован на акмеизме.
Третий «Цех поэтов» начал действовать в 1920 году под руководством сначала Гумилёва, а затем Адамовича и просуществовал два года. За время своего существования объединение выпустило четыре альманаха.
«Цех поэтов» в Москве
Объединение существовало в 1924-1925 годах. Встречи происходили на квартире Антоновской.
В 1925 году «Цех» выпустил сборник «Стык».
«Цех поэтов» в Тбилиси
Объединение было основано 11 апреля 1918 года Сергеем Городецким и просуществовало около четырёх лет. Сначала участниками были поэты разных направлений, но затем объединение объявило себя акмеистическим, и часть участников его покинула.
По воспоминаниям Рипсиме Погосян, участницы объединения, в «Цеху» состояло около тридцати поэтов.
В 1918 году объединение выпустило альманах «АКМЭ».
«Цех поэтов» в Баку
Объединение существовало менее года, в 1920, и было основано переехавшим в Баку из Тбилиси Городецким.
«Цех поэтов» в Европе
После эмиграции части участников третьего «Цеха поэтов», объединения с таким же названием были созданы ими в Берлине и Париже.
О Николае Гумилеве
Я сам над собой насмеялся
И сам я себя обманул,
Когда мог подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя.
Лишь белая в белой одежде,
Как в пеплуме древних богинь,
Ты держишь хрустальную сферу
В прозрачных и тонких перстах.
А все океаны, все горы,
Архангелы, люди, цветы -
Они в хрустале отразились
Прозрачных девических глаз.
Как странно подумать, что в мире
Есть что-нибудь кроме тебя,
Что сам я не только ночная,
Бессонная песнь о тебе,
Но свет у тебя за плечами,
Такой ослепительный свет,
Там длинные пламени реют,
Как два золотые крыла.
Н. Гумилев
Я рассказываю тебе,
Овладев рукою твоей,
О чудесной, как сон, судьбе,
О твоей судьбе и моей.
Н. Гумилев
Как я люблю конквистадора,
Все мило мне в его строках.
О путешествиях мечтаю
С улыбкой легкой на губах.
О с кем ты был так чудно нежен,
С кем побывал в садах Киприд?
И Родос слева с кем оставил,
И посетил волшебный Крит?
Кто так безумно женщин любит?
О ком мы грезим по ночам?
Конквистадора рог протрубит
И даст работу палачам.
Жаль, больше не родятся ныне,
Тебе подобные поэты.
Да и красавицы иные,
Серебряный век канул в Лету.
А музы? Йоко и Мадонна?
Какой они оставят свет?
И океан парфироносный
Волной с песка смывает след.
И женщины, с улыбкой Анны,
С «прозрачностью девичьих» глаз.
Еще на небе выжидают.
Не скоро ждать их среди нас.
Их выпестовать нам придется.
Среди жемчужин отобрать.
И в глубине каких колодцев
Алмазы редкие искать?
ОНИ ж оставили нам песни.
И только этим мы живем.
И смотрим мысленно на сферу,
Искрящуюся хрусталем.
Культурный ренессанс и Царское Село
В октябре 2016 года исполнилось 105 лет со времени основания объединения «Цех поэтов», которое утвердило новое поэтическое направление в литературе Серебряного века – акмеизм. Это событие было тесным образом связано с Царским Селом.
Век Серебряный, по разным оценкам специалистов, укладывается в короткий отрезок времени – от 1890-х до 1920-х годов. Но именно эти два-три десятилетия отмечены необычайной силы расцветом искусства. «Русским культурным ренессансом» назвал это время философ Н. Бердяев. Поэты Серебряного века продолжали традиции русской поэзии, в которой воспевался человек с его чувствами, мыслями, отношением к любви и смерти, но искали в своем поэтическом творчестве новые средства выражения. Для них была важна музыка слова. Основатель русского символизма Д. С. Мережковский провозгласил три основных постулата нового искусства: символизацию, мистическое содержание и «расширение художественной впечатлительности» .
На царскосельской земле вдохновение было разлито в воздухе. Свои лучшие строки посвятили Царскому Селу , Александр Пушкин. Трепетно признавался ему в любви :
«Осенней чудною порою
Люблю я Царскосельский сад,
Когда он тихой полумглою
Как бы дремотою объят…».
Царскоселы, жители "Города муз", не раз и не два объединялись в литературно-поэтические кружки. Предшественником Цеха было, в том числе, и такое известное литературное объединение царскоселов, как - довольно консервативный кружок поэтов и поэтесс, связанный с именем поэта . Эти поэтические вечера родились в последнем десятилетии XIX века. Кружок был продолжателем объединений «Пятницы Полонского» и «Пятницы Случевского».
В Царском Селе заседания кружка «Вечера Случевского» проходили у Валентина Кривича, Николая Гумилева и Коковцевых. Членами кружка были А А. Блок, Н.С. Гумилев, Вяч. И. Иванов, Ф.К. Сологуб, П.С. Соловьева (Allegro) и др..
И, конечно же, говоря об истоках "Цеха поэта" невозможно пройти мимо личности , которого многие из "цеховиков" и, в первую очередь, сам основатель считали своим литературным учителем.
Анненский прожил в Царском Селе последние 13 лет своей жизни, из которых почти 10 возглавлял , из стен которой в 1906 году вышел Н. Гумилев. Здесь, на рабочем столе директора, стоял ларец из кипарисового дерева, в котором хранились стихотворения поэта, считающиеся теперь одной из вершин поэзии XX века, но непонятые и не признанные современниками; то, чем он по настоящему жил.
Вспоминая свою молодость, А. Ахматова упомянула В. Комаровского в числе участников «Цеха поэтов». С 1906 года он жил в Царском Селе на ул.Магазейной. «Царское встретило меня с распростертыми объятиями», – напишет Комаровский в феврале 1912 года, после возвращения из очередного путешествия. Место Комаровского в литературном потоке начала XX века совершенно особенное и независимое от влияний. Как и И.Ф. Анненский, он был «одним из последних хранителей царскосельской мифологии» , и литературная репутация его в узком кругу молодых поэтов была высока. «Самые блистательные и самые ледяные русские стихи» , - сказал о Комаровском Г. Иванов.
Строки о нашем городе наполнены у него теплом и любовью.
Я начал, как и все, – и с юношеским жаром
Любил и буйствовал. Любовь прошла пожаром,
Дом на песке стоял – и он не уцелел.
Тогда, мечте своей поставивши предел,
Я Питер променял, туманный и угарный,
На ежедневную прогулку по Бульварной.
В этом же стихотворении он отдает дань памяти прошлому здешних мест: «Но здесь над Тютчевым кружился «ржавый лист»,/И, может, Лермонтов скакал по той аллее?». Комаровский «как бы вынашивал в себе ритмы и сам казался олицетворением ритмической речи, когда бродил мерным шагом по глухим аллеям Царскосельского парка», – написал о нем Э. Голлербах.
И где Гиперборей рождался…
Рассказывая о «Цехе поэтов», мы вспомним сегодня еще одну личность, оставившую яркий след в истории Царского Села, – выдающуюся женщину-хирурга Царскосельского дворцового госпиталя княжну . Она родилась в 1876 году, училась в Брянской женской прогимназии, где ее учителем был Василий Васильевич Розанов. Позднее, переехав в Царское Село в 1909 году, она навещала его здесь.
Известная в Европе как врач-профессионал, Вера Игнатьевна была разносторонней личностью. Серьезным увлечением ее были литературные опыты (к сожалению, не столь блестящие, как хирургическая деятельность), и в Царском Селе она искала знакомств и связей с поэтами. Так познакомилась она с Н.С. Гумилевым.
В 1910 году Вера Игнатьевна издает свой первый сборник «Стихи и сказки» (под псевдонимом С.Гедройц). Литературный псевдоним она избрала в память о своем рано погибшем брате. Книга оказалась слабой, на заседании «Цеха поэтов» ее буквально разгромили, но дали советы, как можно исправить созданное. В конце 1911 года В. Гедройц была принята в «Цех поэтов» и оказала ему неоценимую услугу, внеся половину необходимой суммы при основании журнала «Гиперборей».
Где в библиотеке с кушеткой и столом
За часом час так незаметно мчался,
И акмеисты где толпилися кругом,
И где Гиперборей рождался.
– напишет она о встречах с поэтами в царскосельском доме на ул. Малой.
Атмосфера творчества, новизны, талантливых озарений в десятых годах ХХ века царила в Царском Селе не только в среде писателей и поэтов. В доме А. Ахматова навещала семью художников Дмитрия Николаевича и Ольги Людвиговны Кардовских.
Д. Кардовский в 1909 году сделал обложку для сборника стихов Гумилева, а О. Делла-Вос-Кардовская в 1914 году написала портрет А. Ахматовой, который ей очень понравился. В альбом художницы Анна Андреевна записала стихотворение
Мне на Ваших картинах ярких
Так таинственно слышна
Царскосельских столетних парков
Убаюкивающая тишина.
В воспоминаниях известного литературоведа, ученого есть запись о том, как в октябре 1927 г. он сообщил А.А. Ахматовой, что снял комнату в Детском Селе, в бывшем доме Гумилевых (Малая, д. 63). Он пишет:
«Оказалось, что свободная комната есть наверху, в мезонине. По внутренней деревянной лестнице мы поднялись. В светлой просторной комнате стояли письменный стол, около него кресло, небольшой книжный шкаф, несколько стульев и диван. Комната мне понравилась. Сама судьба привела меня сюда… Я перевез в Детское Село мое нехитрое имущество: чемодан и купленный уже в Ленинграде портфель.
…Вскоре Анна Андреевна навестила меня в Детском Селе, но в доме, где все изменилось, и только стены напоминали о прежних хозяевах, ей не захотелось долго оставаться, и мы отправились на прогулку в Екатерининский парк. По пути Анна Андреевна отмечала, как изменился город, и рассказывала, каким он был в годы ее детства и молодости. Меня поразило, как превосходно помнила Анна Андреевна все подробности: и то, что дом был деревянный, окрашенный в темно-зеленый цвет, и что второй этаж был вроде мезонина… В мансарде, где я поселился, был рабочий кабинет Гумилева, стояли шкафы с обширной библиотекой: русские и французские поэты, книги об Африке, географические карты и альбомы, японские и китайские гравюры, комплект журнала «Аполлон», в котором сотрудничал Николай Степанович. Теперь почти пустая комната, да и весь дом произвели на Анну Андреевну грустное впечатление.
Изменился за десять лет и любимый парк. На обратном пути мы вышли к Лицейскому скверу и постояли перед памятником юному Пушкину».
Поэзия Иннокентия Анненского, Анны Ахматовой, Николая Гумилева, Осипа Мандельштама, Михаила Кузмина и еще многих выдающихся стихотворцев обогатила отечественную культуру Серебряного века. Все эти легендарные поэты были связаны с городом, именуемым Царским Селом.
С каждым годом все дальше уходит от нас время, когда русская культура переживала этот мощный взлет. Но и в ХХI веке новые материалы и документы того исторического периода, свидетельства старожилов, пусть понемногу, но пополняют сокровищницу Историко-литературного музея города Пушкина.
Источники:
- Татьяна ГОРШКОВА, научный сотрудник Историко-литературного музея г.Пушкина. Царскосельская газета, ноябрь 2016 года
- Материалы и фотографии сайт
«Цех поэтов» это название разных литературных кружков и объединений 1910-30-х. Первый, главный, и наиболее известный «Цех поэтов» был создан Н.С.Гумилевым при участии С.М.Городецкого в Петербурге осенью 1911. Причин было несколько: размолвка Гумилева с Вяч.Ивановым весной 1911, разочарование в символизме, переживавшем кризис, постоянное стремление не просто участвовать в литературном процессе, но организовывать его и руководить им, желание противопоставить Башне Вяч.Иванова и Академии стиха свое собственное поэтическое объединение, в котором ведущая роль принадлежала бы Гумилеву. Поначалу «Цех поэтов» задумывался «беспартийным», объединяющим поэтов поколения без учета их литературных вкусов и предпочтений. Задачи ставились отчасти те же, что и в Академии стиха - литературное общение, профессиональный разбор творчества членов «Цеха поэтов», оттачивание мастерства. Но центр литературной жизни при этом перемещался из Башни в «Цех поэтов».
На первом заседании «Цеха поэтов», состоявшемся 20 октября 1911 на квартире Городецкого, присутствовали, помимо будущих акмеистов и литературной молодежи, поэты разных направлений, в т.ч. и известные: А.Блок, Н.Клюев, М.Кузмин, А.Н.Толстой, В.Пяст и др.; некоторые из них вскоре перестали посещать собрания.
Собрания «Цеха поэтов» проводились у Городецкого, у Гумилевых в Царском Селе, у М.Л.Лозинского или в «Бродячей собаке», вскоре ставшей своеобразной штабквартирой «Цеха поэтов» По подсчетам Ахматовой, всего состоялось «с ноября 1911 по апрель 1912 приблизительно 15 собраний (по три в месяц). С октября 1912 по апрель 1913 - приблизительно десять собраний (по два в месяц)» (Ахматова А). В последнюю зиму 1913-14, вероятно, собраний состоялось еще меньше. Уже к середине 1912 в «Цехе поэтов» сформировалось акмеистское ядро и, хотя многие близкие акмеистам члены «Цеха поэтов» - Лозинский, Вас.Гиппиус - сами к акмеизму не примкнули, Цех все чаще стал восприниматься узкопартийным объединением. Члены «Цеха поэтов» печатались в редактировавшемся Лозинским журнале «Гиперборей» (октябрь 1912 - декабрь 1913; No 19/10), в выходившем под редакцией С.К.Маковского «Аполлоне», где литературный отдел с 1912 вел Гумилев, а также в «Новом журнале для всех», в начале 1913 в период редакторства В.Нарбута, ив 1914-16, когда журнал редактировала А.Н.Яворовская (Боане). Под издательской маркой «Гиперборея» или «Цех поэтов» печатались (в лучших петербургских типографиях) со вкусом оформленные сборники стихов членов «Цеха поэтов». В 1914-18 несколько книг участников «Цеха поэтов» вышло в издательстве «Альциона».
Многие современники - от Вяч.Иванова и Блока до Д.Философова и А.Бухова - встретили создание «Цеха поэтов» неодобрительно , в печати особенно много критических отзывов появилось в 1913-14. По воспоминаниям Ахматовой, «в зиму 1913-14 (после разгрома акмеизма) мы стали тяготиться цехом и даже дали Городецкому и Гумилеву составленное Осипом и мною прошение о закрытии цеха. Городецкий наложил резолюцию: «Всех повесить, а Ахматову заточить» (Ахматова А. Указ). Весной Городецкий обвинил Гумилева в «уклоне от акмеизма», и хотя позже оба пробовали помириться, «возвращение к прошлому было невозможно» (Ахматова А. Автобиографическая проза. 1989. No5). Летом 1914 началась война, Гумилев отправился добровольцем на фронт, и работа «Цеха поэтов» сошла на нет.
Второй «Цех поэтов»
Летом 1916 Г.В.Адамович и Г.В.Иванов решили возродить «Цех поэтов» В квартире Адамовича на Верейской улице прошло первое заседание. Собирались раз в месяц на квартире Адамовича, а чаще всего в «Привале комедиантов», который стал своего рода штаб-квартирой нового «Цеха поэтов» Из старших акмеистов на собраниях бывал лишь О.Э.Мандельштам: Гумилев и Городецкий были на фронте, усиленно приглашаемые Нарбут и М.А.Зенкевич решили к новому «Цеху поэтов» не примыкать.
В состав нового «Цеха поэтов» входили К.В.Мочульский, А.И.Пиотровский, В.А.Пяст, С.Э.Радлов, А.Д.Радлова и др. Какой-либо новой концепции ни у организаторов «Цеха поэтов», ни у его участников не было, он и задумывался скорее как предприятие светско-салонное, чем литературно-направленческое, поэтому к осени 1917 развалился окончательно.
Третий «Цех поэтов»
Третий «Цех поэтов» (в литературе также часто упоминающийся как Второй) был создан осенью 1920 вернувшимся из Англии Гумилевым. «Первоначально членами «Нового цеха» были только Гумилев, Георгий Иванов, Георгий Адамович, Николай Оцуп и Всеволод Рождественский. Потом была принята Ирина Одоевцева взамен изгнанного Всеволода Рождественского. К началу 21-го года членами «Цеха» стали С.Нельдихен и Константин Вагинов. Но настоящим штабом был не весь «Цех», а только четверо: Гумилев, Иванов, Адамович и Одоевцева. Остальные были не друзья, а «нужность» (Чуковский Н. Литературные воспоминания, 1989). Помимо названных имен собрания «Цеха поэтов» посещали также Мандельштам, Л.Липавский, П.Волков и не разобравшийся сразу в гумипевской литературной политике В.Ходасевич. Третий «Цех поэтов» был уже не столько поэтической студией, как первый, или салоном, как второй, но литературной группировкой с железной дисциплиной. Рождественский позже вспоминал: «Участники прежнего Цеха именовались «мастерами», а глава его «синдиком». Собирались регулярно в определенный день недели, новые стихи разбирались детально «с точностью до единой строчки, до единого слова», нельзя ничего было печатать или читать на публичных выступлениях без общего одобрения. В ряде случаев требовалась обязательная доработка. Композиция отдельных сборников составлялась коллективно. Переговоры с издательствами велись тем же порядком. Обязательными были крепкое дружество и взаимная поддержка» (Николай Гумилев: Исследования. Материалы. Библиография, 1994). Цех устраивал вечера стихов в Доме искусств, выпускал рукописный, затем гектографированный альманах «Новый Гиперборей» и рукописные же сборнички стихов, а с марта 1921 стал печатать уже настоящие сборники стихов и альманахи. Творчество «Цеха поэтов» по-прежнему вызывало множество полемических отзывов и оценок, но все чаще к отзывам друзей (К.Мочульский) и литературных оппонентов (Н.Тихонов, Л.Лунц, В.Свентицкий, М.Слонимский) примешивалась критика в буквальном смысле партийная (Л.Троцкий, Г.Адонц). Кратко историю третьего «Цеха поэтов» резюмировал в своей статье Мочульский: «В 1920 году возникает новый цех и немедленно же становится центром поэтической жизни Петербурга… собрания происходят три раза в месяц… Работа цеха носит оживленный, нередко бурный характер . Догматику Гумилеву приходится бороться не только с резкой критикой извне, но и с упорной оппозицией внутри… К осени 21 года окончательно определяется основное - классическое ядро группы. После кончины Гумилева - цех как-то сжимается. Во главе его становится Г.Иванов; уходят символист Лозинский и верлибрист Нельдихен. Решено не принимать новых членов. Стремление к единству и в теории и в поэтической практике приводит к созданию критического отдела в сборниках цеха» (Мочульский К. Новый Петроградский цех поэтов Последние новости. 1922. 2 дек.). Ведущим критиком и идеологом «Цеха поэтов» стал Адамович. Уцелевшие члены цеха подготовили к печати посмертный сборник стихов Гумилева и его «Письма о русской поэзии» (1923), выпустили свои сборники, после чего во второй половине 1922 все центральное ядро «Цеха поэтов» отправилось в эмиграцию.
Но история «Цеха поэтов» на этом не завершилась. По крайней мере, четверо стойких его приверженцев - Адамович, Г.Иванов, Одоевцева и Н.Оцуп - считали себя продолжателями дела Гумилева, а вновь открываемые ими в Берлине и Париже сезоны «Цеха поэтов» - прямым продолжением гумилевского «Цеха поэтов». Так их воспринимали и современники. Если литературной идеологией первого, и, в какой-то мере, второго и третьего «Цеха поэтов», был акмеизм, то в начале 1920-х он постепенно трансформировался в «неоклассицизм». Поговаривать об этом начал еще Гумилев, и в критике, как советской, так и эмигрантской, о «неоклассицизме» писали неоднократно: Жирмунский В. О поэзии классической и романтической Жизнь искусства. 1920. 10 февр.; Оцуп Н. О Н.Гумилеве и классической поэзии. Цех поэтов. 1922; Мочульский К. Классицизм в современной русской поэзии. Современные записки. 1922. No 11 и др. Правда, едва ли не каждый из авторов вкладывал в этот термин свое содержание. Это было скорее полемическим самоопределением, реакцией на футуристские и имажинистские эксперименты со стихом, чем действительно продуманной поэтикой. С историческим классицизмом он имел немного общего.
«Цех поэтов» в Берлине
Зимой 1922-23 «Цех поэтов» пытался возобновить свою деятельность в Берлине , где были переизданы сборники стихов Иванова и Оцупа, три петроградских альманаха «Цеха поэтов» и выпущен четвертый, берлинский. 15 сентября 1922 Оцуп читал свои стихи в берлинском Доме искусств на открытии зимнего сезона. 13 октября 1922 на годовом общем собрании в берлинском Доме искусств Г.Иванов и Оцуп выступили со словом о «Цехе поэтов» и читали свои стихи на вечере поэтов в берлинском Клубе писателей. В феврале 1923 приехал Адамович, и 28 февраля 1923 в кафе на Ноллендорфплац состоялся вечер «Цеха поэтов» в полном составе, о котором появился газетный отчет: «Доклад Георгия Адамовича о современной русской поэзии разъясняет литературную позицию Цеха» (Накануне. 1923. 10 марта). Адамович в Берлине пробыл лишь несколько дней. Иванов, Одоевцева и Оцуп также вскоре уехали из Берлина, и следующий сезон «Цех поэтов» был открыт в 1923 уже в Париже.
«Цех поэтов» в Париже
1 ноября 1923 состоялся первый вечер «Цеха поэтов» в Париже , о котором в «Звене» появился отчет, написанный, судя по всему, Мочульским: «Петербургский цех поэтов, четыре раза распадавшийся, переживший смерть одного из своих вождей и измену другого, с примерным упорством вновь формируется, ныне в Париже, уже в пятый раз» (Цех поэтов Звено. 1923 26 ноября). Следующее собрание «Цеха поэтов» состоялось 7 декабря в Cafe La Bolee, и с тех пор знаменитое кафе, некогда посещавшееся Вийоном, Уайлдом и Верленом, стало постоянной штаб-квартирой парижского «Цеха поэтов» на последующие три сезона. Ю.Терапиано описал атмосферу собраний в своей мемуарной книге: «Чтение начиналось «по кругу», подряд, как сидели; отказываться, за исключением уважительных случаев - например, если очередной сидящий оказывался художником и стихов не писал, считалось недопустимым. В чтениях участвовали представители всех литературных направлений и групп - от самых «левых» до самых «правых» в смысле формальном. После того, как очередной автор оканчивал чтение, начинался обмен мнений - тоже по кругу. Стесняться не полагалось, обижаться - было бы бесполезно» (Терпиано Ю. Встречи. Нью-Йорк, 1953).
В отличие от гумилевского «Цеха поэтов», жесткой дисциплины в Париже не было , собрания могли посещать поэты, придерживающиеся любых направлений, и присягать на верность «неоклассицистким» принципам от них не требовалось. Не было и как такового членства, так что в полном смысле членами «Цеха поэтов» продолжало считаться только четверо организаторов, все прочие оставались молодыми парижскими поэтами. И тем не менее, свою роль в становлении эмигрантской литературы «Цех поэтов» сыграл. Во всяком случае, поворот от первого, «авангардного», периода эмигрантской поэзии к «парижской школе» в широком смысле этого слова произошел явно не без влияния споров в кафе La Bolee.
В советской России эмигрантская деятельность «Цеха поэтов» была расценена как контрреволюционная пропаганда . См. статьи редактора газеты «Жизнь искусства» Гайка Адонца (Петербургского): «На службе контрреволюции» (Жизнь искусства. 1923. 20 ноября Подпись: Петербургский) и «Ходасевич, Адамович, Иванов и К°» (Жизнь искусства. 1925. 15 дек. Подпись Г.А.)
В сезон 1925-26 собрания «Цеха поэтов» устраивались реже, чем раньше. По мнению Терапиано, «с появлением в 1925 Союза молодых поэтов и писателей, который стал устраивать большие публичные вечера с докладами и чтеньем стихов, «Болле» постепенно стал распадаться» (Терапиано Ю. Встречи). Вторая и, вероятно, главная причина была в том, что у членов «Цеха поэтов» к середине 1920-х изменились взгляды на поэзию . Именно в это время Адамович все чаще писал о том, что «видимо, недавней вспышке нового «классицизма» суждено скоро померкнуть» (Звено. 1926 24 января). Последнее газетное объявление, приглашающее на собрание «Цеха поэтов», датировано 9 марта 1926. А к 1927 новые представления о поэзии нашли свое выражение в термине «парижская нота». Вдохновленные примером гумилевского «Цеха поэтов», молодые литераторы в России и эмиграции 1920-30-х организовывали многочисленные, но чаще всего недолговечные кружки с аналогичным названием по всему свету от Ревеля до Константинополя. Большую или меньшую известность получили: два Тифлисских «Цеха поэтов» (1918-19), первый под руководством Городецкого, второй - основанный Юрием Дегеном; Константинопольский «Цехом поэтов» (1920), основанный Б.Ю.Поплавским и Вл.Дукельским; Парижский «Цех поэтов» (1920), основанный М.А.Струве и С.А.Соколовым-Кречетовым; Бакинский «Цех поэтов» (1920), организованный Городецким; Московский «Цех поэтов» (1924-27) под председательством сначала Городецкого, затем А.Луначарского; «Юрьевский Цех поэтов» (Тарту, 1929-32); «Ревельский Цех поэтов» (1933-35).
Возникновение «Цеха поэтов»» Санкт-Петербург 2008 – 2009 уч.год Введение Цех поэтов - название нескольких поэтических объединений, существовавших в начале XX века в Санкт-Петербурге, Москве, Тбилиси, Баку, Берлине и Париже. «Цех поэтов» в Санкт-Петербурге Фактически, в Санкт-Петербурге (Петрограде) существовало по очереди три объединения с таким названием. Первый «Цех поэтов» был основан Гумилёвым и Городецким в 1911 году и просуществовал до 1914 года. Первое заседание объединения состоялось 20 октября 1911 года в квартире Городецкого.
Кроме основателей, в «Цехе» состояли Ахматова (была секретарём), Мандельштам, Зенкевич, Нарбут, Кузьмина-Караваева, Лозинский, Василий Гиппиус, Моравская, а также на первых порах Кузмин, Пяст, Алексей Толстой и другие. Название объединения, созвучное названию ремесленных объединений в средневековой Европе, подчёркивало отношение участников к поэзии как к профессии, ремеслу, требующему упорного труда.Поначалу участники «Цеха» не отождествляли себя ни с одним из течений в литературе и не стремились к общей эстетической платформе, но в 1912 году объявили себя акмеистами.
Создание «Цеха», сама его идея были встречены некоторыми поэтами весьма скептически. Так, Игорь Северянин в поэме «Рояль Леандра» писал о его участниках (употребив при этом удачный неологизм, вошедший в русский язык, правда, с другим ударением): Уж возникает «Цех поэтов» (Куда безда́ри, как не в «цех»)! В одном из первых печатных откликов на возникновение объединения иронически заявлялось: «Часть наших молодых поэтов скинула с себя неожиданно греческие тоги и взглянула в сторону ремесленной управы, образовав свой цех - цех поэтов». Объединение выпускало поэтические сборники участников; стихи и статьи членов «Цеха» публиковались в журналах «Гиперборей» и «Аполлон». Объединение распалось в апреле 1914 года. Второй «Цех поэтов» действовал в 1916 и 1917 годах под руководством Иванова и Адамовича и уже не был сконцентрирован на акмеизме.
Третий «Цех поэтов» начал действовать в 1920 году под руководством сначала Гумилёва, а затем Адамовича и просуществовал два года. За время своего существования объединение выпустило четыре альманаха. «Цех поэтов» в Москве Объединение существовало в 1924-1925 годах.
Встречи происходили на квартире Антоновской.В 1925 году «Цех» выпустил сборник «Стык». «Цех поэтов» в Тбилиси Объединение было основано 11 апреля 1918 года Сергеем Городецким и просуществовало около четырёх лет. Сначала участниками были поэты разных направлений, но затем объединение объявило себя акмеистическим, и часть участников его покинула.
По воспоминаниям Рипсиме Погосян, участницы объединения, в «Цеху» состояло около тридцати поэтов.В 1918 году объединение выпустило альманах «АКМЭ». «Цех поэтов» в Баку Объединение существовало менее года, в 1920, и было основано переехавшим в Баку из Тбилиси Городецким. «Цех поэтов» в Европе После эмиграции части участников третьего «Цеха поэтов», объединения с таким же названием были созданы ими в Берлине и Париже.
Берлинский «Цех поэтов» в 1923 году опубликовал сборник стихов с таким же названием. «Цех поэтов», название трёх поэтических объединений, существовавших в Петербурге в 1911-22. В «Ц. п.» сформировалось течение акмеизм. 1 й «Ц. п.» основан Н. С. Гумилёвым и С. М. Городецким осенью 1911 как общество начинающих литераторов, выделившихся из так называемой Академии стиха, вдохновителем которой был Вяч. И. Иванов. «Ц. п.» был организацией профсоюза литераторов, сосредоточенных на обсуждении приёмов литературного мастерства и анализа поэтического текста. «Ц. п.» издавал журнал «Гиперборей» (1912-13), позже альманахи.
Заседания проходили на квартирах Городецкого (набережная р. Фонтанки, 143), у Гумилёва и А. А. Ахматовой в Царском Селе (Малая улица, 53), у М. Л. Лозинского (Румянцевская площадь, 1), у Н. А. Бруни (квартира в здании АХ). Помимо вышеназванных, в этот «Ц. п.» входили В. И. Нарбут, М. А. Зенкевич, В. В. Гиппиус, Г. В. Иванов, О. Э. Мандельштам, М. Л. Моравская, Грааль-Арельский (С. С. Петров), Е. Ю. Кузьмина-Караваева и др. Осенью 1912 из состава «Ц. п.» выделился кружок акмеистов (Городецкий, Гумилёв, Ахматова, Мандельштам, Нарбут, Зенкевич). В апреле 1914 конфликтом Городецкого с Гумилёвым единство кружка было подорвано, и после нескольких заседаний осенью 1914 он прекратил существование.
По инициативе двух участников 1 го «Ц. п.» Иванова и Г. В. Адамовича с сентября 1916 по март 1917 в среднем раз в месяц собирался 2 й «Ц. п.», имевший в отличие от 1 го минимальное влияние на литературную жизнь Петербурга.
В 1920 Гумилёв организовал 3 й «Ц. п.», наиболее активные участники которого (Иванов, Адамович, Н. А. Оцуп, И. В. Одоевцева), выехав в 1922 из СССР, некоторое время ещё поддерживали деятельность этого «Ц. п.» в Берлине и Париже.Последний «Ц. п.» выпустил 4 альманаха: 1 й - «Дракон», переиздан в 1923 в Берлине под названием «Цех поэтов». 1. История возникновения «Цеха поэтов» Акмеизм (от греч . аcme – «высшая степень чего-либо, расцвет, вершина, острие») – течение русского модернизма, сформировавшееся в 1910-е годы и в своих поэтических уста- новках отталкивающееся от своего учителя – русского симво- лизма.
Заоблачной двумирности символистов акмеисты про- тивопоставили мир обыденных человеческих чувств, лишенных мистического содержания.По определению В.М. Жир- мунского, акмеисты – «преодолевшие символизм». Название, которое выбрали себе акмеисты, должно было указывать на стремление к вершинам поэтического мастерства.
Акмеизм как литературное течение возник в начале 1910-х годов и генетически был связан с символизмом.В 1900-е годы молодые поэты, близкие символизму в начале своего творческого пути, посещали «ивановские среды» – собрания на петербургской квартире Вяч. Иванова, получившей в их среде название «башня». В недрах кружка в 1906–1907 годах постепенно сложилась группа поэтов, назвавшая себя «кружком молодых». Стимулом к их сближению была оппозиционность (пока еще робкая) символистской поэтической практике.
С одной стороны, «молодые» стремились научиться у старших коллег стихотворной технике, но с другой – хотели бы преодолеть умозрительность и утопизм символистских теорий.Необходимо отметить родовую связь акмеизма с литературной группой «Цех поэтов». «Цех поэтов» был основан в октябре 1911 года в Петербурге в противовес символистам, и протест участников группы был направлен против магического, метафизического характера языка поэзии символистов.
Возглавляли группу Н. Гумилев и С. Городецкий.В состав группы входили также А. Ахматова, Г. Адамович, К. Вагинов, М. Зенкевич, Г. Иванов, В. Лозинский, О. Мандельштам, В. Нарбут, И. Одоевцева, О. Оцуп, В. Рождественский. «Цех» издавал журнал «Гиперборей». Название кружка, образованное по образцу средневековых названий ремесленных объединений, указывало на отношение участников к поэзии как к чисто профессиональной сфере деятельности. «Цех» был школой формального мастерства, безразличного к особенностям мировоззрения участников.
Поначалу они не отождествляли себя ни с одним из течений в литературе, да и не стремились к общей эстетической платформе. Из широкого круга участников «Цеха» в начале 1910-х годов (около 1911–1912) выделилась более узкая и эстетически более сплоченная группа поэтов, которые стали именовать себя акмеистами.В состав группы входили Н. Гумилев, А. Ахматова, О. Мандельштам, С. Городецкий, М. Зенкевич, В. Нарбут (другие участники «Цеха», среди них Г. Адамович, Г. Иванов, М. Лозинский, составляли периферию течения). 2. Литературные манифесты акмеистов Характерно, что наиболее авторитетными учителями для акмеистов стали поэты, сыгравшие заметную роль в истории символизма, – М. Кузмин, И. Анненский, А. Блок. Литератур- ным манифестам акмеистов предшествовала статья М. Кузмина «О прекрасной ясности», появившаяся в 1910 году в журнале «Аполлон». Статья декларировала стилевые принципы «прекрасной ясности»: логичность художественного замысла, стройность композиции, четкость организации всех элементов художественной формы: «Любите слово, как Флобер, будьте экономны в средствах и скупы в словах, точны и подлинны, – и вы найдете секрет дивной вещи – прекрасной ясности – которую назвал бы я “кларизмом”». В январе 1913 года появились манифесты поэтов-акмеи- стов: статья Н. Гумилева «Наследие символизма и акмеизм» и статья С. Городецкого «Некоторые течения в современной русской поэзии» (журнал «Аполлон»). Статья Н. Гумилева «Наследие символизма и акмеизм» (1913) открывается следующими словами: «Для внимательно- го читателя ясно, что символизм закончил свой круг разви- тия и теперь падает». Н. Гумилев назвал символизм «достойным отцом», но подчеркивал при этом, что новое поколение вырабо- тало иной, «мужественно твердый и ясный взгляд на жизнь». Акмеизм, по мысли Гумилева, есть попытка заново открыть ценность человеческой жизни, реального мира. Окружающая человека действительность для акмеиста самоценна и не нуждается в метафизических оправданиях.
Поэтому следует перестать заигрывать с трансцендентным (выходящим за пределы человеческого познания) и вернуться к изображению трехмерного мира; простой предметный мир должен быть реабилитирован, он значителен сам по себе, а не только тем, что являет высшие сущности.
Н. Гумилев отказывается от «нецеломудренного» стремления символистов познать непознаваемое: «непознаваемое по самому смыслу этого слова нельзя познать Все попытки в этом направлении нецеломудренны». Главным в поэзии акмеизма становится художественное освоение многообразного и яркого реального земного мира. Еще категоричнее в этом смысле высказался С. Городецкий в статье «Некоторые течения в современной русской поэзии» (1913): «Борьба между акмеизмом и символизмом есть прежде всего борьба за этот мир, звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время Символизм, в конце концов, заполнив мир “соответствиями”, обратил его в фантом, важный лишь постольку, поскольку он сквозит и просвечивает иными мирами, и умалил его высокую самоценность.
У акмеистов роза опять стала хороша сама по себе, своими лепестками, запахом и цветом, а не своими мыслимыми подобиями с мистической любовью или чем-нибудь еще». После всяких «неприятий мир бесповоротно принят акмеизмом, во всей совокупности красот и безобразий». С этим утверждением С. Городецкого перекликается знаменитое стихотворение А. Ахматовой «Мне ни к чему одические рати » (1940) из цикла «Тайны ремесла»: Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати, Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда, Как желтый одуванчик у забора, Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий, Таинственная плесень на стене И стих уже звучит, задорен, нежен, На радость вам и мне.1940 Течение имело и другое название – адамизм (то есть «мужественно-твердый и ясный взгляд на жизнь»). Акмеисту, как Адаму – первому человеку – предстояло заново открыть жизнь, реальный, земной мир и дать всему свои имена.
С. Городецкий писал: «Но этот новый Адам пришел не на шестой день творения в нетронутый и девственный мир, а в русскую современность.
Он и здесь огляделся тем же ясным, зорким оком, принял все, что увидел, и пропел жизни и миру аллилуиа». См например, стихотворение С. Городецкого «Адам»: Просторен мир и многозвучен, И многоцветней радуг он, И вот Адаму он поручен, Изобретателю имен. Назвать, узнать, сорвать покровы.
И праздных тайн, и ветхой мглы – Вот первый подвиг. Подвиг новый – Живой земле пропеть хвалы. Поэты-акмеисты, при всей броскости их заявлений, не выдвинули детально разработанной философско-эстети- ческой программы. Новое течение принесло с собой не столь- ко новизну мировоззрения, сколько новизну поэтического языка, вкусовых ощущений.В противоположность символизму, проникнутому «духом музыки», акмеизм был ориентирован на пространственные искусства: живопись, архитектуру, скульптуру.
В отличие от футуризма, который тоже возник как течение, направленное против символизма, акмеизм не провозглашал революционного изменения стихотворной техники, а стремился к гармоничному использованию повседневного языка в сфере поэзии. В поэзии акмеизма ценились живописная четкость образов, точно вымеренная композиция, отточенность деталей.Мир поэта-акмеиста – это мир предметный, в котором художественной детали отводилось важное место.
Красочная, порой даже экзотическая деталь могла использоваться неутилитарно, в чисто живописной функции. Акмеизм, отрицая многое в эстетике символизма, творчески использовал его достижения: «Конкретность, “материалистичность” видения мира, рассеявшаяся и затерявшаяся в туманах символической поэзии, была вновь возвращена русской поэтической культуре ХХ века именно усилиями Мандельштама, Ахматовой, Гумилева и других поэтов их (акмеистического) круга.Но конкретность их образности была уже иной, нежели в поэзии прошлого, XIX века. Лирика Мандельштама, как и его друзей по цеху поэтов, пережила и вместила в себя опыт символистов, прежде всего Блока, со свойственным им острейшим чувством бесконечности и космичности бытия». 3. Гумилев и "Цех поэтов" Движение, начатое символистами, имело в виду расширение поэтического горизонта, освобождение индивидуальности, повышение уровня техники; в этом смысле оно находится на подъеме, и вся заслуживающая внимания русская поэзия с начала века и до наших дней принадлежит к одной и той же школе.
Но differentia specifica (видовые отличия) поэтов-символистов - их метафизические устремления, их концепция мира как системы подобий, их тенденция приравнять поэзию к музыке - не были подхвачены их наследниками.
Поколение поэтов, родившихся после 1885 г продолжило революционную и культурную работу символистов - но перестало быть символистами.Примерно в 1910 г. школа символистов стала распадаться, и в последующие несколько лет возникли новые, соперничающие школы, самые главные из которых - акмеисты и футуристы.
Акмеизм (это нелепое слово было впервые иронически произнесено символистом-противником, а новая школа вызывающе приняла его, как название; однако это название никогда не было особенно популярно и вряд ли еще существует) базировался в Петербурге. Основоположниками его были Городецкий и Гумилев, и это была реакция на позицию символистов.Они отказались видеть вещи только как знаки других вещей.
Они хотели восхищаться розой, как они говорили, потому что она прекрасна, а не потому, что она символ мистической чистоты.Они желали видеть мир свежим и непредубежденным глазом, ”каким видел его Адам на заре творения”. Их учение был новый реализм, но реализм, открытый конкретной сущности вещей. Они стремились избегать волчьих ям эстетизма и объявили своими мэтрами (странный подбор) Виллона, Рабле, Шекспира и Теофиля Готье. От поэта они требовали живости взгляда, эмоциональной силы и словесной свежести.
Но, кроме того, они хотели сделать поэзию ремеслом, а поэта - не жрецом, а мастером. Создание Цеха поэтов было выражением этой тенденции. Символисты, желавшие превратить поэзию в религиозное служение (”теургию”), неодобрительно встретили новую школу и до конца (особенно Блок) оставались убежденными противниками Гумилева и Цеха. Об одном из основателей Цеха поэтов, Городецком, я говорил ранее. К 1912 году он уже пережил свой талант.О нем можно больше и не упоминать в этой связи (отметим только, что писавший в 1914 году крайне шовинистические военные стихи, Городецкий в 1918 г. стал коммунистом и сразу же после того, как Гумилев был казнен большевиками, написал о нем в тоне самого сервильного поношения). Николай Степанович Гумилев, не говоря уже об его историческом значении, истинный поэт. Родился в 1886 г. в Царском Селе, учился в Париже и Петербурге.
В 1910 г. Гумилев женился на Анне Ахматовой. Брак оказался непрочным и во время войны они развелись. В 1911 г. он путешествовал по Абиссинии и Британской Восточной Африке, куда опять отправился незадолго до войны 1914 г. Он сохранил особую любовь к Экваториальной Африке. В 1912 г как мы уже говорили, он основал Цех поэтов. Поначалу стихи участников Цеха особого успеха у публики не имели.В 1914 г. Гумилев, единственный из русских писателей, пошел на фронт солдатом (в кавалерию). Принимал участие в кампании августа 1914 г. в Восточной Пруссии, был дважды награжден Георгиевским крестом; в 1915 г. был произведен в офицеры. В 1917 г. был откомандирован в русские части в Македонии, но большевистская революция застала его в Париже.
В 1918 г. возвращается в Россию, в немалой мере из авантюризма и любви к опасностям. ”Я охотился на львов”, - говорил он, - ”и не думаю, что большевики много опаснее”. Три года он жил в Петербурге и окрестностях, принимал участие в обширных переводческих предприятиях Горького, преподавал искусство версификации молодым поэтам и писал самые лучшие свои стихи. В 1921 г. он был арестован по обвинению (по-видимому, ложному) в заговоре против советской власти и, после нескольких месяцев тюремного заключения, был по приказу Чека расстрелян 23 августа 1921 г. Он был тогда в расцвете таланта; последняя его книга лучше всех предыдущих, и самая многообещающая.
Стихи Гумилева собраны в нескольких книгах, главные из которых: Жемчуга (1910), Чужое небо (1912), Колчан (1915), Костер (1918), Шатер (1921) и Огненный столп (1921); Гондла, пьеса в стихах из истории Исландии, и Мик, абиссинская сказка.
Рассказов в прозе у него немного и они не имеют значения - они принадлежат к раннему периоду и написаны под очень заметным влиянием Брюсова.Стихи Гумилева совершенно непохожи на обычную русскую поэзию: они ярки, экзотичны, фантастичны, всегда в мажорном ключе и господствует там редкая в русской литературе нота - любовь к приключениям и мужественный романтизм.
Ранняя его книга - Жемчуга, - полная экзотических самоцветов, иногда не самого лучшего вкуса, включает Капитанов, поэму, написанную во славу великих моряков и авантюристов открытого моря; с характерным романтизмом, она заканчивается образом Летучего Голландца.Его военная поэзия совершенно свободна, как это ни странно, от ”политических” чувств - меньше всего его интересуют цели войны. В этих военных стихах есть новая религиозная нота, непохожая на мистицизм символистов - это мальчишеская, нерассуждающая вера, исполненная радостной жертвенности.
Шатер, написанный в большевистском Петербурге, - что-то вроде поэтической географии его любимого континента Африки. Самая впечатляющая ее часть - Экваториальный лес - история французского исследователя в малярийном лесу Центральной Африки, среди горилл и каннибалов. Лучшие книги Гумилева - Костер и Огненный столп.Здесь его стих обретает эмоциональную напряженность и серьезность, отсутствующие в ранних произведениях.
Здесь напечатан такой интересный манифест, как Мои читатели, где он с гордостью говорит, что кормит своих читателей не унижающей и расслабляющей пищей, а тем, что поможет им по-мужски спокойно посмотреть в лицо смерти. В другом стихотворении он выражает желание умереть насильственной смертью, а ”не на постели, при нотариусе и враче”. Это желание исполнилось.Поэзия его иногда становится нервной, как странный призрачный Заблудившийся трамвай, но чаще она достигает мужественного величия и серьезности, как в замечательном диалоге его со своей душой и телом, - где монолог тела заканчивается благородными словами: Но я за все, что взял и хочу, За все печали, радости и бредни, Как подобает мужу, заплачу Непоправимой гибелью последней. Последняя поэма этой книги - Звездный ужас - таинственный и странно убедительный рассказ о том, как первобытный человек впервые осмелился посмотреть на звезды.
Перед смертью Гумилев работал над другой поэмой о первобытных временах - Дракон.
Это до странности оригинальная и фантастическая космогония, только первая песнь которой была закончена. Остальные поэты Цеха в основном подражатели Гумилева или их общего предшественника - Кузмина.Хотя пишут они приятно и умело, не стоит на них останавливаться; их работа - ”школьная работа”. Запомнятся они скорее как главные персонажи веселой и легкомысленной ”vie de Bohème”, жизни петербургской богемы 1913-1916 гг центром которой было артистическое кабаре ”Бродячая собака”. Но два поэта, связанные с Цехом - Анна Ахматова и Осип Мандельштам - фигуры более значительные.
Что будем делать с полученным материалом:
Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях: