Борис Виан (10.03.1920 23.06.1959) один из самых ярких представителей французского авангарда. Его бунтарская проза предвосхитила лозунги парижской студенческой революции 1968 года. Помимо десяти романов (шести под своим именем и четырех под псевдонимом Вернон Салливен), он автор около 500 песен, пьес, опер, музыкальных комедий, новелл, поэм, спектаклей, сценариев и комментариев к фильмам, балетных либретто, статей и хроник для различных журналов. Он работал инженером и художественным директором фирм звукозаписи, играл на трубе, снялся в нескольких фильмах, нарисовал несколько картин, изваял несколько статуэток, был ди-джеем джаз-клубов, пел песни на сцене и записывал их на пластинках. Этих занятий хватило бы на несколько жизней, а не на 39 лет, отпущенных ему.
Однажды он сказал: «Человек всегда под личиной, так что чем больше ты рядишься, тем менее ряженым становишься» . Широкая публика знала его под несколькими личинами, но с тех пор, как с 1962 года стали переиздаваться его романы, на первый план вышла фигура романиста, автора «Пены дней».
Борис Виан родился 10 марта 1920 года в маленьком французском городке Виль-дАвре. Его отец, Поль Виан, был человеком образованным и одаренным; знал несколько языков, переводил, писал стихи. Это был мастер на все руки: лил бронзу; любил спорт, с пятнадцати лет водил машину и даже имел собственный самолет. От отца Борис унаследовал изысканный вкус, жажду знаний и страсть мастерить руками.
Мать Бориса, Ивонна Вольдемар-Равене, прозванная детьми «матушка Пуш», происходила из богатой эльзасской семьи, владевшей нефтяными скважинами в Баку и несколькими промышленными предприятиями во Франции. Великолепная пианистка и арфистка, страстная любительница классической музыки и оперного искусства, Ивонна передала свое увлечение детям: трое из них стали музыкантами.
По желанию матери детям дали музыкально-поэтические имена. Борис был назван в честь «Бориса Годунова» любимой оперы матушки Пуш.
Учился Борис легко. Уже в пятнадцать лет он получил степень бакалавра по латыни и греческому, в семнадцать по философии и математике.
Друзей у Бориса и его братьев было великое множество. Они составляли обособленный, закрытый мир, имевший свои традиции, законы, кодекс чести и прозвища. За Борисом закрепилось прозвище Бизон, «Бизон Рави» (восторженный бизон) анаграмма Бориса Виана станет одним из псевдонимов писателя.
В ноябре 1939 он начал свой первый учебный год в Центральной школе одном из крупнейших французских технических университетов.
12 июня 1941 состоялась помолвка, а затем и свадьба Бориса с очаровательной Мишель Леглиз. А месяц спустя молодая чета уже ждала потомства.
Времена были трудные, но молодежь не желала мириться с мрачной реальностью. Традиционные вечеринки, куда Борис и Мишель являлись с маленьким сыном под мышкой,не были единственным развлечением. Они много читали, очень любили американскую литературу, шумными компаниями ходили в кино. В июле 1942 после получения инженерного диплома Борис Виан работал во Французской ассоциации стандартизации, параллельно занимаясь музыкой и литературным сочинительством.
Главной страстью Бориса долгое время являлся джаз. В марте сорок второго Борис познакомился с Клодом Абади, тоже заядлым джазистом, и вошёл в состав оркестра. Оркестр некоторое время называли Абади-Виан, и он был весьма популярен. В ноябре 1945 на международном турнире в Брюсселе оркестр Абади завоевывает четыре кубка, приз и звание победителя. А в марте 1946, на IX турнире в Париже, он получает Гран-При. Теперь за ним слава самого старого любительского оркестра; по этому случаю все восемь музыкантов выступают с длинными белыми бородами.
Писать Виан начал после двадцати лет. В поездах между Парижем и Виль-дАвре, на работе, в барах он сочинял стихи. Сборник «Сто сонетов» содержит 112 стихотворений, в том числе десять виртуозных сонетов-баллад.
В 1946 г. состоялось знакомство Бориса Виана с основоположником новой послевоенной философии Ж.-П. Сартром. Борис очаровал Сартра: бледный и загадочный трубач с кривой усмешкой на губах, умница и всезнайка, неутомимый собеседник, умеющий серьезную и скучную экзистенциалистскую беседу разбавить изысканно-насмешливой остротой. Журнал «Тан Модерн», провозвестник экзистенциалистской мысли, распахнул перед Борисом свои двери. Специально для Виана Сартр открыл новую рубрику; так родились придуманные Вианом «Хроники лжеца». Главной задачей хроникера было развлекать читателя и, не говоря ни слова правды, прозрачно намекать на реальные события. На страницах журнала увидели свет и отдельные главы из «Пены дней» и новелла «Мурашки», понравившаяся Сартру мрачным, кровавым юмором и антивоенной направленностью. Тема войны необычна для Виана. Это была поздняя реакция на рассказы друзей и своеобразная месть за смерть отца.
Сорок шестой год был для Бориса богат событиями, дружескими связями, работой. Дни проходили в Управлении бумажной промышленности, где он служил, вечера были сплошь заняты выступлениями в барах и кафе в Сен-Жермен-де-Пре, где кипела артистическая и интеллектуальная жизнь столицы. Дома Борис столярничал, вечно что-то мастерил. По ночам не мог спать, рассвет встречал за письменным столом его, как многих сердечников, мучила бессонница. Сердечная недостаточность становилась все мучительней, организм быстро изнашивался. Борис торопился жить. «Каторжник не тот, кто работает по принуждению, а кто не делает того, что обязан делать», прочтут потом в его дневнике.
Под псевдонимом Вернон Салливан Виан выпустил следующие произведения: романы «Я приду плюнуть на ваши могилы», «Мёртвые все одного цвета», «Женщинам не понять», «А потом всех уродов убрать» и рассказ «Собаки, страсть и смерть».
Этот псевдоним был составлен из фамилий друзей писателя по джаз-оркестру (где сам Виан был тромбонистом): Салливана и Вернона. По легенде Вернон Салливан был афроамериканцем, которого не разрешали печатать в США за очень свободные взгляды, его якобы переводил Виан и он хорошо издавался во Франции.
Первый роман «Я приду плюнуть на ваши могилы» вызвал настоящий фурор, он сразу стал бестселлером. До сих пор суммарный тираж этого романа превышает тираж других произведений Виана. В 1947 году председатель французского общества «Морального и общественного действия» подал на автора (точнее сказать, на переводчика, коим значился Борис Виан) в суд за оскорбление общественной нравственности. Судебный процесс, который затронул болезненную не только для Америки, но и Франции тему расизма, вызвал большой интерес общественности и, не нанеся Виану морального вреда, принес ему косвенно большую материальную выгоду: роман «Я приду плюнуть на ваши могилы» был распродан в количестве 120 000 экземпляров.
К сожалению, Салливана и Виана начали путать и путают до сих пор. Лучше все-таки помнить, что Виан и Салливан не одно и то же. Салливан это прежде всего искусная имитация американского черного романа, нарочито вульгарная, лишенная немного странной и грустной виановской серьезности, его искристого юмора и изысканного вкуса.
За озорную шутку Виан расплатился годами преследований и нервного напряжения.
За всей этой шумихой с Салливаном никто не заметил новый роман Виана, четвертый по счету, «Осень в Пекине». Борис написал его всего за три месяца. Это самый сложный и глубокий роман Виана, не разгаданный современниками. Это также самый «виановский» роман Виана.
Сравнительное благополучие конца сороковых обернулось для Бориса нежданным кризисом: осложнения в семейной жизни, трудности с изданием нового романа «Красная трава». В 1950 роман был опубликован никому не известным издательством «Тутен», но издательство никак не могло расплатиться с типографией, и книга в магазины почти не поступала. Критика на нее никак не отреагировала. Борис сделал все, чтобы забыть об очередной неудаче, и взялся за новую работу.
В 1950 он много пишет для газеты «Дан ле Трен», которая публикует его рассказы «Пенсионер», «Испытание», «Звезда экрана», «Мыслитель», «Убийца»... Борис не в состоянии ответить отказом ни на одну просьбу, тексты рождаются молниеносно, за несколько ночных часов; голова всегда полна невероятных, искрометных идей.
В 1951 Виан пишет пьесу в антимилитаристском духе («Полдник генералов»), одноактную комедию «Голова кругом» (буквально «Голова Медузы») и роман «Сердцедер», в котором правда о собственном детстве, вернее, о восприятии собственного детства. «Забавно, отметит Виан в письме, когда я пишу всякую дурашливую галиматью, это выглядит искренне, когда же пишу правду, все думают, что я шучу».
Один из экземпляров романа Виан подарит матери, которая, в сущности, виновата лишь в том, что излишне нежно и заботливо опекала свое больное, любимое чадо. Избыток любви порой так же мучителен, как и ее отсутствие.
В 1952 Борису предложили участвовать в написании сценария для грандиозного представления в «Роз Руж»: «Киновраки» («Cinémassacre»); это был сборник скетчей на тему кино. Спектакль имел оглушительный успех. «Люди визжали от восторга, а я стоял весь сине-зеленый, до того мне было страшно, писал Борис в письме. Представляешь, ведь даже не было генеральной репетиции! Я впервые видел их всех на сцене и скоро сам начал хохотать». Спектакль выдержал около четырехсот представлений в «Роз Руж», а потом перекочевал в кабаре «Труа Боде».
В начале пятидесятых Борис всерьез увлекся научной фантастикой. Любители фантастики учредили закрытый клуб «Савантюрье» от «savants» (ученые) и «aventuriers» (искатели приключений) в состав которого вошел и Борис Виан. В эти годы Виан увлеченно переводил фантастику, писал научно-фантастические киносценарии.
«Виановский юмор» это то, к чему все привыкли и чего ждали от Бориса. Это было то, что он отдавал другим. Но существовала и печально-серьезная сторона его таланта, то, что он не спешил выставлять напоказ: стихи тех лет. Позже почти все они были объединены в сборник «Неохота помирать» и опубликованы в 1962 году Жаном-Жаком Повером. Название сборника по первой строчке первого стихотворения. Сборник этих стихов вершина поэтического творчества Виана. Впервые автор говорит серьезно, от первого лица, отказавшись от спасительных каламбуров, иронии и насмешек. Стихи иногда трагические, одной из ключевых тем является смерть. Они лишены поэтических красот, нарочито просты, «разговорны». И очень искренни, как тихий разговор с собой.
Виан обращается и к различным музыкальным видам сценического искусства: песне, опере, пишет либретто для балетов. В августе 1953 с грандиозным успехом состоялась премьера оперы «Снежный рыцарь», автором либретто для оперы являлся Борис Виан. Спектакль проходил под открытым небом, на фоне руин канского замка, отличалось богатством декораций, костюмов и затраченных средств: сотни статистов, звукоусилители, живые лошади на сцене... После успеха «Снежного рыцаря» Виан страстно увлекся оперой и принялся за новые либретто.
Пробует себя Виан и в песенном жанре. Он предлагает свои песни различным певцам, пытается исполнять сам. Одна из песен Бориса называлась «Жертва прогресса» о том, как бытовые приборы изменили человеческие и любовные отношения.
В кино он успел сыграть роль кардинала в экранизации «Собора Парижской богоматери» с Лоллобриджидой в роли Эсмеральды, летом 1957 снимается в фильме Анри Грюэля «Джоконда», снимается также у Пьера Каста в фильме «Карманная любовь» и «Прекрасный возраст»,
А вот о том, чтобы петь, уже не могло быть и речи. Волнения губительно влияли на здоровье. Но писать песни Виан продолжал. И даже создал французский рок.
23 июня 1959 года Виан пришёл на премьеру фильма, снятого по его триллеру «Я приду плюнуть на ваши могилы». Просмотр начался около десяти утра. Десять минут спустя Виан уронил голову на спинку кресла и потерял сознание. Умер он не приходя в себя по дороге в больницу.
После смерти писателя во Франции было образовано Общество друзей Бориса Виана. Книги Виана переведены на десятки языков, а самой популярной из них остается роман «Пена дней».
- (Vian) (1920 1959), французский писатель, драматург. Построенное на смешении патетики и пародии, лиризма и «чёрного юмора» творчество Виана явилось одним из ранних проявлений нонконформистского «молодёжного бунта» в западной культуре 50 70 х гг.… … Энциклопедический словарь
Виан Борис
Виан, Борис - ВИАН (Vian) Борис (1920 59), французский писатель. Смешение пародии и патетики, достоверности и фантастики, лиризма и “черного юмора” в романе “Пена дней” (1947; одноименная фантасмагорическая опера Э.В. Денисова, 1963), “Осень в Пекине” (1947),… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
ВИАН Борис - ВИАН (Vian) Борис (19201959), французский писатель, драматург, автор и исполнитель песен. Ром. «Я буду плевать на ваши могилы» (1946), «Пена дней», «Осень в Пекине» (оба 1947), «Красная трава» (1950), «Разбитое сердце» (1953). Пьесы… … Литературный энциклопедический словарь
Виан - фамилия. Известные носители: Виан, Борис Виан, Филип См. также полный список существующих статей о личностях с фамилией Виан, а также фамилиями, начинающимися с «Виан ». См. также Виана … Википедия
Борис Виан - Boris Vian Псевдонимы: Вернон Салливан Дата рождения: 10 марта 1920 Место рождения: Виль д’Аврэ, Франция Дата смерти: 23 июня 1959 … Википедия
Виан Б. - Борис Виан Boris Vian Псевдонимы: Вернон Салливан Дата рождения: 10 марта 1920 Место рождения: Виль д’Аврэ, Франция Дата смерти: 23 июня 1959 … Википедия
ВИАН (Vian) Борис - (1920 59) французский писатель, драматург. Построенное на смешении патетики и пародии творчество Виана явилось одним из ранних проявлений нонконформистского молодежного бунта в западной культуре 50 70 х гг. 20 в.: Пена дней (1947), Осень в Пекине … Большой Энциклопедический словарь
ВИАН - (Vian) Борис (1920 59), французский писатель. Смешение пародии и патетики, достоверности и фантастики, лиризма и черного юмора в романе Пена дней (1947; одноименная фантасмагорическая опера Э.В. Денисова, 1963), Осень в Пекине (1947), Сердцедер… … Современная энциклопедия
Борис Гедальевич Штерн - Штерн, Борис Гедальевич Дата рождения: 14 февраля 1947 Место рождения: Одесса Дата смерти: 6 ноября 1998 Место смерти: Киев … Википедия
Книги
- Борис Виан. Собрание сочинений в четырех томах. Том 4. Сколопендр и планктон , Борис Виан. Борис Виан - один из самых интересных писателей послевоенного французского авангарда. В настоящий том Собрания сочинений вошли два ранних романа писателя "Сколопендр и планктон" (1947),… Купить за 1100 руб
- Пена дней , Виан Б.. Борис Виан писал прозу и стихи, работал журналистом, писал сценарии и снимался в кино (полтора десятка фильмов, к слову сказать), пел и сочинял песни (всего их около четырех сотен). Редкий…
Родился Борис Виан 10.03.1920 в Виль-д"Аврэ. Французский поэт, прозаик, певец и джазовый музыкант. Пользовался псевдонимом Вернон Салливан. Является автором нескольких эпатажных модернистских произведений, который после своей смерти стал классиком литературы Франции. Он сумел явно предсказать восстание нонконформистских произведений 20-го столетия. Свои произведения писал и от своего имени, и под различными 24 псевдонимами, наиболее известным из которых является Вернон Салливан.
Биография Бориса Виана
Родился Борис в небольшом городке Виль-д"Аврэ, расположенном в непосредственной близости от Парижа. Обучение проходил в Центральной школе французской столицы, а далее в одном из наиболее крупных технических университетов Франции. После того, как получил инженерный свой диплом, трудился в ассоциации стандартизации Франции, не прекращая заниматься литературным сочинительством и музыкой. В 1944 году отца писателя убили грабители, которые проникли в их жилище.
Им было написано 10 романов, в числе которых довольно-таки знаменитая «Пена дней» (1946). Занимался переводами на французский язык сочинений Реймонда Чандлера. Под наиболее известным своим псевдонимом, он выпустил в свет такие произведения, которые были стилизованы под нуар: рассказ «Смерть, желание, собаки» и романы «Уничтожим уродов всех», «Женщинам не понять», «Мертвые все одинакового цвета», «Я плюнуть приду на могилы ваши». Составлен данный псевдоним был из фамилий товарищей по джазовому оркестру, в котором Виан сам играл на трубе: Вернон и Салливан. Если верить легенде, то Вернон Салливан являлся афроамериканцем, которого запрещали к публикации на территории Соединенных Штатов из-за свободных его взглядов, но он переводился Вианом и во Франции он издавался регулярно.
Первый из его романов под названием «Я плюнуть приду на ваши могилы», имел ошеломляющий успех и сразу превратился в бестселлер. До настоящего момента общий тираж данного произведения существенно больше тиража прочих его произведений. Писался роман на основании просьбы издателя, товарища Виана, дело которого терпело значительные убытки. Между тем, роман спустя некоторое время посчитали излишне смелым, порнографическим и очень вульгарным. Тиражи полностью сжигались, общества тех, кто борется за нравственность, организовывали против романа специальные движения. Порядком подустав от противостояния «почитателям нравственности», этот псевдоним Виан перестал использовать совсем.
Писатель в 1956 году перенес тяжелейший отек легких, и был направлен на курорт Сен-Тропе для прохождения курса лечения. В 1958 году у писателя отмечался нервный срыв. 23.06.1959 Виан посетил премьеру картины, снятой против его желания на основании им написанного триллера «Я плюнуть приду на ваши могилы». Просмотр был начат приблизительно в десять утра в «Пети Марбеф». Уже через десять минут после начала просмотра у Виана упала голова на спинку кресла, и он лишился сознания. Скончался он по пути в больницу, не приходя в сознание. Врачи диагностировали, что подуставшее сердечко писателя не смогло перенести волнений, связанных с премьерным показом. Похоронен он был на кладбище города Виль-д"Авре.
Обращаем Ваше внимание, что в биографии Виана Бориса представлены самые основные моменты из жизни. В данной биографии могут быть упущены некоторые незначительные жизненные события.
10 марта 1920 года в городке Виль-д"Авре, что между Парижем и Версалем, родился мальчик, получивший странное для француза имя: Борис Виан. Легенда о его русском происхождении не вполне соответствует действительности. Своё имя Борис получил в честь «Бориса Годунова» - любимой оперы матери, страстной любительницы классической музыки и оперного искусства. Родители его были людьми обеспеченными и семья – родители и четверо детей – жила на живописной двухэтажной вилле с поэтическим названием «Ле Фоветт». Однако в 1929 году праздник закончился - вследствие промышленного кризиса отец Бориса, Поль Виан, разорился, имение пришлось сдать в аренду, а семейство Вианов переселилось в домик привратника. Усилия матери привить детям любовь к классической музыке дали неожиданный результат: все дети выказали неодолимую тягу к джазу. В 1937 г. Борис стал членом «Hot-Club de France», почётным президентом которого был Луи Армстронг, а в «Ле Фоветт» трое братьев образовали домашний оркестр.
Учился Борис легко - сначала в лицее в Севре, затем в Версале и наконец в Центральной инженерной школе в Париже. Армия Борису не грозила из-за больного сердца: в два года он перенёс сильнейшую ангину, осложнившуюся ревматизмом, а перенесённый в пятнадцать лет брюшной тиф обострил болезнь сердца, не отпускавшую Виана до самой смерти. Начало Мировой войны не изменило уклад жизни Вианов. Мало интересуясь ходом военных действий и политикой, они лишь переживали за своих близких. В 1941 году Борис женился на Мишель Ленглиз, с которой познакомился в Капбретоне, курортном городке на берегу Бискайского залива. А месяц спустя молодая чета уже ждала потомство. Времена были трудные, но молодёжь не желала мириться с мрачной реальностью, она веселилась ещё бесшабашней, чем прежде. Вечеринки в бальной зале «Ле Фоветт» следовали одна за другой. Эти отчаянные, уже не столь целомудренные увеселения с изысканным юмором описаны Вианом в романе «Сколопендр и планктон». На эти вечеринки Борис и Мишель являлись с маленьким сыном под мышкой - Патрик Виан родился 12 апреля 1942 года. В июле 1942 г. Борис с облегчением закончил инженерную школу и нашёл себе скучную, но сносно оплачиваемую работу в «Ассоциации по нормализации» (AFNOR), которая занималась совершенствованием и стандартизацией формы всевозможных бытовых предметов. Основным достоинством этой работы было то, что она оставляла время и силы для других занятий.
Главной страстью Бориса оставался джаз. После вступления в «Hot-Club de France» он не переставал играть в оркестре. В марте сорок второго Борис познакомился с Клодом Абади, тоже заядлым джазистом. Абади играл на кларнете и успел сколотить собственный оркестр, который в 1942 г. завоевал Кубок Hot-Club de France на конкурсе джазистов-любителей. Вскоре оркестр Клода Абади в новом составе: Борис Виан (труба), Ален Виан (ударные), Лелио Виан (гитара) - всего шесть человек - стал играть по вечерам в парижских барах и кафе. Популярность оркестра постепенно росла, их считали одним из лучших джаз-оркестров времён оккупации. В 1946 году оркестр Абади (в несколько изменившемся составе) получает Гран-При IX турнира джазистов, а с ним и славу самого старого любительского джаз-оркестра.
Писать Виан начал после двадцати лет. Вначале это были стихи, составившие потом сборник «Cent sonnets» («Сто сонетов»). В 1942 г. Виан написал сказочную повесть. У Мишель, ожидавшей появления Патрика, воспалилась щитовидка, сам Борис лежал с ангиной. Тогда, чтобы развеять тоску, Мишель попросила мужа сочинить ей волшебную историю. Так появилась на свет «Conte de fées à l’usage des moyennes personnes» («Волшебная сказка для не вполне взрослых»).
Едва закончив сказку, Борис принялся за другую невероятную историю, главным героем которой был друг его юности по прозвищу Майор, фигурирующий там под своим истинным именем. К маю 1943 г. Мишель закончила перепечатку «Разборок по-андейски», и книга стала достоянием всех друзей Бориса. В 1943-44 г.г. был написан роман «Сколопендр и планктон». Критики обычно относят эти произведения к «раннему этапу» творчества писателя, воспринимая их как юношескую пробу пера. Впрочем, всё, что писал Виан, было юношеским или почти таковым.
В ноябре 1944 г. для Бориса, его братьев и сестры Нинон неожиданно кончилось так долго тянувшееся счастливое детство: забравшиеся в дом среди ночи грабители застрелили отца. После смерти хозяина виллу продали.
В 1945 г. Виан познакомился с известным французским писателем Рэймоном Кено. Кено был генеральным секретарём издательства «Галлимар» и готовил новую серию «Перо по ветру» - для выявления молодых дарований. Он одобрил «Сколопендра...» и попросил автора лишь упростить некоторые имена и каламбуры. В рукопись была внесена небольшая правка, и в октябре 1946 г. первая книга Виана вышла в свет.
К инженерно-бюрократической работе Борис начал испытывать отвращение и всё больше времени посвящал сочинительству. В 1945 г. он написал новеллу «Мартин позвонил мне», в 1946 г. – «Южный бастион». Виан не стремился публиковать свои новеллы, единственным читателем была Мишель, которая исправно перепечатывала всё на машинке. В феврале 1946 г. Виан ушёл из АФНОР и поступил на другую работу, куда его устроил Клод Леон, его друг и коллега по оркестру Абади. Это было Государственное управление бумажной промышленности.
Виан и Леон сидели в одной комнате, и Борис с загадочным видом что-то писал, благо работы было немного. Пару месяцев спустя выяснилось, что писал он роман. Виан держал свой замысел в глубоком секрете, даже Мишель почти ничего не знала. А возникла идея романа «Пена дней» так: издательство Галлимара учредило премию «Плеяды» для начинающих писателей. Победитель получал крупное денежное вознаграждение и право публиковать своё произведение в любом парижском издательстве. Виан решил попытать счастья и в марте 1946 г. засел за работу. К маю роман был готов: озорная, остроумная и в то же время грустно-чарующая история. Мишель плакала, перепечатывая текст. У Виана практически не было литературных соперников, премию сулили ему. И совершенно неожиданно присудили её далеко не начинающему автору - поэту и аббату Жану Грожану, в его пользу прозвучало восемь голосов из двенадцати. Против «Пены дней» вели активную кампанию члены жюри, писатели Жан Полан и Марсель Арлан, за что были позже высмеяны Вианом в романе «Осень в Пекине» и в новелле «Примерные ученики». Борис был совершенно убит известием о своём провале, и Гастон Галлимар поторопился заключить с ним договор на издание «Пены дней». Роман вышел в престижной «белой серии» в 1947 году.
В 1946 г. Виан познакомился с Симоной де Бовуар и Жан-Поль Сартром – прототипом одного из героев «Пены дней». Борис держался с новым знакомым, как и вообще со всеми, на равных, не признавал никакой иерархии, ни социальной, ни интеллектуальной, он был слишком уверен в себе, в своей эрудиции и своём таланте. Специально для Виана Сартр открыл новую рубрику в своём журнале «Тан Модерн» - «Хроники лжеца». На страницах журнала увидели свет отдельные главы из «Пены дней» и новелла «Мурашки». В этом году он написал ещё несколько новелл; одна из них, «Желторотая тетеря», была напечатана в журнале «Ла Рю». Остальные автор не торопился предлагать в журналы, ему почему-то больше нравилось складывать их в стол. Зато он занимался переводами, работал для журналов «Комба», «Опера», писал статьи о джазе для «Хот Ревю» и «Джаз-Хот». Хотя, главным в его жизни в то время был всё же джаз и Сен-Жермен-де-Пре. Об этом квартале, ставшем центром культурной и артистической жизни Парижа, и его достопримечательностях Борис позднее напишет книгу.
А летом сорок шестого произошло другое важное событие: родился Вернон Салливан.
Один из друзей Виана решил открыть издательство. У него уже было название: «Скорпион», не хватало только бестселлера. Париж в то время жаждал американских переводных романов «чёрной серии», и начинающий издатель решил обратиться за помощью к Борису, который блестяще знал американскую литературу. После десятиминутного разговора судьба ещё не существующего издательства была решена: Виан сам напишет американский роман, да такой, какого никто никогда не читал. Две недели спустя роман-шутка, роман-пародия был готов. При участии ближайших друзей новоиспечённому американцу выбрали имя Вернон - в честь Поля Вернона, музыканта из ансамбля Клода Абади, - и фамилию Салливан, в память о Джо Салливане, знаменитом джазовом пианисте. Роман получил название: «Я приду плюнуть на ваши могилы».
Согласно легенде, Салливан был начинающим писателем, «белым» негром, то есть мулатом, не сохранившим видимых признаков негритянской крови, на родине ему грозили жестокие расовые законы, роман можно было издать только за границей и под псевдонимом. Как переводчик и специалист по американской литературе, Борис даже проанализировал в предисловии литературные корни американского прозаика, «уловив» влияние Генри Миллера, Уильяма Фолкнера и Эрскина Колдуэлла. С издательством «Скорпион» был заключён официальный договор, по которому Борис Виан, будущий переводчик всех будущих произведений вышеупомянутого писателя, являлся также его полномочным представителем во Франции.
К моменту выхода романа атмосфера в книгоиздательстве была уже накалена. Только что были изданы три книги Генри Миллера, против которых выступала организация с пугающим названием: «Картель социального и морального действия» во главе которой стоял протестант Даниэль Паркер. Шуму вокруг романов было много, а тут вдруг появляется ещё один непристойный и жестокий роман, написанный каким-то нелегальным американцем! Очень скоро журналисты и критики стали догадываться, что Виан никакой не переводчик, а автор книги, и речь идёт о наглой мистификации. Виан должен был как-то реагировать, и он отшучивался: «Я не могу доказать, что Салливан существует, как вы не можете доказать, что его нет. Вы вольны верить во что хотите».
В феврале сорок седьмого «Картель» Даниэля Паркера подал в суд на автора «Я приду плюнуть на ваши могилы», обвинив его в нанесении ущерба общественной нравственности и нарушении закона о семье и браке. Пытаясь убедить читателей в реальности существования Вернона Салливана, в феврале сорок седьмого Виан берётся за новый роман, снова о белокожих неграх – «Мёртвые все одного цвета». Главного героя он назвал именем своего официального обвинителя - Дэн Паркер. Добавив к роману новеллу «Собаки, желание, смерть», Борис отдаёт рукопись «Скорпиону», который в том же году издал книгу. Более того, с помощью одного из друзей, американца Мильтона Розенталя, Виан перевёл первый роман Салливана на английский язык. Перевод был опубликован «Скорпионом» в 1948 г. в качестве американского оригинала.
Но покоя с тех пор Виан уже не знал никогда: скандальная слава нависла над ним как проклятие и сопровождала его до конца дней. Имя Виана стало одиозным. А 29 апреля 1947 г. к убийствам, совершённым в романе, добавилось реальное убийство. В одной гостинице мужчина задушил свою любовницу и скрылся, чтобы в одиночестве покончить с собой. На кровати рядом с телом жертвы он оставил первый роман Салливана, раскрытый как раз на сцене аналогичного убийства. Парижане забыли про Миллера и кинулись покупать ужасную книгу, толкающую людей на преступления. «Картель» возобновил обвинения, сумев привлечь на свою сторону ассоциацию ветеранов войны четырнадцатого года.
В августе сорок седьмого вышел новый закон о семье и браке, и Виан с Миллером попали под амнистию. Но романы Салливана продолжали раскупаться, и «Скорпион» печатал новый тираж. В 1948 г. Паркер опять подал в суд. Ничего неожиданного в этом не было, так как Виан как раз написал трёхактную пьесу «Я приду плюнуть на ваши могилы» под своим именем, не пожелав воспользоваться маской Салливана. Пьеса была поставлена в театре «Верлен» в апреле 1948 г. Она несколько разочаровала жаждавших эротики зрителей: все акценты были смещены в сторону тяжёлого положения негров в Америке, имена героев изменены. Тем не менее ярлык «порнографии» так прочно прилип к названию, что в афишах название пьесы было стыдливо опущено.
Устав бороться, Борис в конце концов сознался, что автор скандальной книги - он сам. Теперь ему грозили два года лишения свободы, штраф в 300 тысяч франков и окончательное запрещение книги. Адвокат сумел свести наказание к уплате штрафа в 100 тысяч. Но произошло это уже в мае 1950 г. Вообще же дурная слава Салливана, подкреплённая его новыми произведениями, не давала Виану покоя до пятьдесят третьего года, когда его вновь приговорили, на этот раз к двум неделям лишения свободы... с тем, чтобы тут же объявить об окончательном помиловании.
Салливан написал ещё два романа: в 1948 г. – «Уничтожим всех уродов» и в 1950 г. – «Женщинам не понять». Книги были «переведены» Вианом и изданы «Скорпионом». Но таким спросом, как первый роман, они не пользовались.
К сожалению, Салливана и Виана начали путать и путают до сих пор. Лучше всё-таки помнить, что Виан и Салливан - не одно и то же. Салливан - это прежде всего искусная имитация американского «чёрного» романа, нарочито вульгарная, лишённая немного странной и грустной виановской серьёзности, его искристого юмора и изысканного вкуса. Расплатившись за озорную шутку годами преследований и нервного напряжения, Борис всё же сумел поправить свои финансовые дела, ушёл из Управления бумажной промышленности и накупил подарков для близких. Он даже осуществил давнюю мечту: завёл машину, старенький «БМВ», и с восторгом разъезжал по городу.
За всей этой шумихой с Салливаном никто не заметил новый роман Виана, четвёртый по счёту, - «Осень в Пекине». Борис написал его в своём Управлении осенью сорок шестого всего за три месяца. Ни об осени, ни о Пекине там, понятно, и речи нет: осень окружала Бориса, когда он писал роман, а «pekin» на арго означает «штатский». Это самый сложный и глубокий, самый «виановский» роман Виана, не понятый современниками. Галлимар отказался печатать его, хотя по договору издательство имело права на ещё восемь произведений Виана. Недолго думая, «Скорпион» опубликовал роман у себя. Но критика так и не снизошла до серьёзного к нему отношения.
Задетый за живое, Борис старался обходить молчанием этот пункт своей творческой биографии и взялся за написание пьесы, которую озаглавил «Живодёрня для всех». Пьеса была закончена к апрелю сорок седьмого. Это было произведение в духе Альфреда Жарри: пьеса-насмешка, пьеса-провокация. Вплоть до 1950 г. Виан тщетно будет искать постановщика: после «шутки» с Салливаном никто не воспринимает его как серьёзного автора.
Если писательский путь Виана был увит терниями, то его артистическая судьба складывалась вполне благополучно. Большой специалист по части устройства вечеринок, талантливый музыкант, остроумный собеседник, Борис быстро занял почётное место в кругу новых друзей. А когда в Сен-Жермен-де-Пре обнаружили и обжили винные погреба, в которых немедленно обосновались музыкальные клубы, Виан стал звездой этого «подпольного» мира, а Сен-Жермен-де-Пре - самым популярным кварталом Парижа. Виан везде, он успевает всё: пишет книги, статьи, пьесы; организует клубы, вечера и концерты; играет на трубе; у него множество друзей, которые им искренне восхищаются. Кроме того, Борис делает радиопередачи - в своём неожиданном, абсурдном, не подчиняющемся логике жанре. Однако врачи предупреждают Виана, что каждый выдох в трубу сокращает ему жизнь, и к началу пятидесятых он покидает Сен-Жермен.
В конце сороковых у Бориса появилось новое увлечение: автомобили. Долгие часы он проводит, упоённо копаясь в моторах. Главным объектом его внимания был старый и капризный «БМВ», с которым Борис не знал ни минуты покоя. В 1950 Виан сменил его на ещё более старую машину, в буквальном смысле произведение искусства: «Бразьер» выпуска 1911 года. «Бразьер» будет почти так же знаменита, как её хозяин.
К этому времени у него портятся отношения с Мишель, имя которой всё чаще связывают с Жаном-Полем Сартром, и после долгих колебаний Борис предложил Мишель официально оформить их разрыв. Впрочем, сам Борис к этому времени свёл тесное знакомство с Урсулой Кюблер, дочерью швейцарского художника и журналиста, балериной по профессии, которая в 1954 г. станет его женой.
В 1949 г. Виан закончил роман, который он планировал сначала назвать «Лопнувшее небо». Галлимар, имевший по договору право на всё, что написал Виан, отказался печатать произведение. В 1950 г. роман был опубликован никому не известным издательством «Тутен» под названием «Красная трава». Издательство никак не могло расплатиться с типографией, книга в магазины почти не поступала, критика на неё никак не отреагировала. Борис сделал всё, чтобы забыть об очередной неудаче, и взялся за новую работу. Он много пишет для газеты «Дан ле Трен», которая публикует его рассказы «Пенсионер», «Звезда экрана», «Мыслитель», «Каторжная работка», для музыкальных журналов «Джаз 47», «Джаз-Ньюс», «Сен-Синема-де-Пре», «Хаос». Он пишет о Дюке Эллингтоне, о женщинах в джазе, о фестивалях, концертах, пластинках; продолжает сотрудничать с «Джаз-Хот», «Комба» и «Ла Газетт дю Джаз».
Богатство его замыслов не укладывается в прозу, фантазии и переживания превращаются в стихи. В сорок восьмом это «Barnum’s digest» - сборник из десяти «американских» стихотворений, «переведённых» Вианом. В 1949 году один из почитателей Виана, издатель Жан Ружери, предложил ему издать ещё один сборник стихов – «Кантилены в желе». Тираж составил двести экземпляров. В том же году «Скорпион» выпустил первый виановский сборник из одиннадцати новелл под названием «Мурашки».
В 1951 г. Виан пишет пьесу в антимилитаристском духе «Полдник генералов», одноактную комедию «Голова кругом» и роман «Сердцедер», который задумал ещё в 1947 году. Галлимар, как повелось, отказался от публикации. «Сердцедер» выйдет в 1953 году в каком-то малоизвестном издательстве. Появление и этого романа не вызвало особого интереса у читающей публики. «Забавно, - отметит Виан в письме, - когда я пишу всякую дурашливую галиматью, это выглядит искренне, когда же пишу правду, все думают, что я шучу».
В начале пятидесятых Виан по-прежнему сотрудничает в разных журналах, пишет статьи о бытовых проблемах, о литературе, об артистах и знаменитостях, и, конечно, о джазе. Статьи Виана появляются на страницах «Франс Диманш», «Тан Модерн», «Опера», «Реле», «Ар», «Джаз-Хот», «Констелласьон».
В это время Борис всерьёз увлёкся научной фантастикой. Интересы его разделяли многие друзья, в том числе Рэймон Кено. Любители фантастики учредили закрытый клуб «Савантюрье» - от «savants» (учёные) и «aventuriers» (искатели приключений). «Савантюристы» являлись последователями идей философа Альфреда Коржибского, основоположника новой лингвистической философии - Генеральной Семантики, и горячими поклонниками канадского фантаста Альфреда Ван Вогта. Члены клуба пересказывали друг другу научно-фантастические фильмы, обменивались книгами; Борис ставил в кабаре спектакли с фантастическими сюжетами, Кено делал радиопередачи. Виан написал также ряд статей о научной фантастике, переводил писателей-фантастов – того же Альфреда Ван-Вогта, Рея Брэдбери, Генри Каттнера, Уильяма Тенна.
8 июня 1952 года Виан был торжественно принят в ряды ещё одной таинственной организации, пристально следившей за творчеством писателя и оказывавшей ему моральную поддержку. Этой организацией была Коллегия Патафизиков, основанная в Париже в 1948 году доктором Сандомиром и ставившая своей целью исследование тех областей знания, которые физика и метафизика обошли вниманием. Члены Коллегии считали себя детьми Альфреда Жарри, «короля абсурда», и окружали свои деяния строжайшей тайной. Членами Коллегии Патафизиков в пятидесятые годы были Рэймон Кено, Жак Превер, Макс Эрнст, Эжен Ионеско, позже - Хоан Миро, Рене Клер и некоторые другие выдающиеся личности. У патафизиков был собственный календарь, в патафизическом году было тринадцать месяцев, в каждом месяце был один фантастический день, называемый «hunyadi»; каждую пятницу было непременно тринадцатое число. Коллегия Патафизиков столь высоко оценила виановскую «Живодёрню для всех», что сразу же присвоила автору звание Живодёра первого класса. Впоследствии в «Тетрадях коллегии» были опубликованы пьесы «Полдник генералов» и «Строители империи»».
В 1952 г. Борису предложили участвовать в написании сценария для грандиозного представления в кабаре «Роз Руж»: «Cinémassacre» («Киновраки»), это был сборник скетчей на тему кино. Спектакль имел оглушительный успех. В 1952-1954 Виана продолжают приглашать для постановок скетчей и спектаклей; материальное положение Бориса и Урсулы слегка поправляется,
Союз с Урсулой несколько изменил круг общения и творческие интересы Бориса. Виан обращается к музыкальным видам сценического искусства - песне, опере и балету. В 1953 г. устроители театрального фестиваля в Нормандии предложили ему написать либретто для оперы, взяв за основу приключения рыцарей Круглого стола. Борис, конечно, согласился. Так родилась опера «Le Chevalier de Neige» («Снежный рыцарь»), музыку к которой сочинил композитор Жорж Делерю. Грандиозный спектакль состоялся в Кане в августе 1953 г. и проходил под открытым небом, на фоне руин канского замка. Представление длилось четыре часа и отличалось богатством декораций, костюмов и затраченных средств: сотни статистов, звукоусилители, живые лошади на сцене... Позже был написан сокращённый вариант оперы для театра в Нанси. После успеха «Снежного рыцаря» Виан принялся за новые либретто. В 1957 г. появилась на свет «Fiesta» («Фиеста») на музыку Дариуса Мийо, которую вскоре поставят в Берлинской Опере. В 1959 г. Виан пишет оперу «Arne Saknussem. Une Regrettable Histoire» («Арн Сакнуссем, или Досадная история»), взяв за основу собственную новеллу «Печальная история».
Кроме опер в середине пятидесятых Виан принялся за песни. Собственно, начало этому увлечению было положено ещё в 1944 г., когда Борис сочинял для фестивалей Джаз-Хот и для фильмов, которые снимали его друзья. В 1951 г. даже вышла пластинка, на которой композитор Анри Сальвадор исполняет виановскую песню «Это би-боп». В мае 1954 г. в исполнении Марселя Мулуджи впервые прозвучала одна самых известных песен Бориса – «Дезертир». С молодым композитором Джимми Вальтером они написали около тридцати песен, которые быстро разошлись по исполнителям. Впрочем, многие песни авторов никто не решался спеть - уж очень непривычная была у них интонация.
По совету друзей Виан начал сам исполнять свои песни в театральном зале «Труа Боде». Публика реагировала вяло, но многие профессиональные музыканты и певцы высоко оценили песенный стиль Виана. А фирма «Филипс» предложила Виану напеть пластинку. В 1955 появились две сорокопятки: «Невозможные песни» и «Возможные песни». Третья, уже на 33 оборота, - «Возможные и невозможные песни» - вышла в 1956 году с заметкой Жоржа Брассенса на обложке: «Борис Виан - это одинокий странник, бросившийся на поиски новых песенных миров. Если бы этих песен не было, нам, без сомнения, не хватало бы их. В них есть то необъяснимое, что делает любое произведение искусства нужным и важным. Кому-то они не нравятся, пусть так, на это у всех есть право. Но придёт время, сказал мне один человек, и песни Виана будут нужны всем».
Виан пел на сцене год и три месяца, всякий раз нервничая перед выходом. Если сердечные приступы случались на людях, он отшучивался, даже кокетничал. Но болезнь делала своё дело, и в июле 1956 г. он слёг с отёком лёгких, к этому добавилось осложнение на почки. О том, чтобы петь, теперь не могло быть и речи. Но писать песни Виан продолжал до последних дней своей жизни. И даже оказался причастен к созданию французского рока.
В 1956 г. Виана принимают на работу на фирму «Филипс», а в январе 1957 г. Жак Канетти, её художественный директор, сделал его своим заместителем. За год работы на «Филипс» Виан записал многих французских исполнителей, которых без него записывать не стали бы. Он сочинил уйму песен и отдавал их всем, кто был согласен их спеть. Впрочем, в 1958 г. Бориса отстранили от вершения музыкальных судеб, назначив художественным директором филиала «Филипс» - фирмы «Фонтана».
К концу 50-х у Виана начали понемногу складываться долгожданные отношения с кино. Летом 1957 он снимается в фильме Анри Грюэля «Джоконда» и пишет закадровый текст к этому короткометражному фильму. Роль, правда, у него крошечная. Фильм получил Золотую Ветвь в Каннах в 1958 г. В том же году Виан снимается у Пьера Каста в фильме «Карманная любовь». И, наконец, в год своей смерти Виан сыграет небольшую роль в полнометражном фильме Роже Вадима «Опасные связи».
Существовала ещё одна грустно-серьёзная сторона его таланта, которую он не спешил выставлять напоказ: стихи тех лет. Позже почти все они были объединены в сборник «Je voudrais pas crever» («Неохота помирать») и опубликованы в 1962 году Жаном-Жаком Повером. Сборник этих стихов - вершина поэтического творчества Виана. Впервые автор говорит серьёзно, от первого лица, отказавшись от спасительных каламбуров, иронии и насмешек. Стихи иногда трагические, одной из ключевых тем является смерть. Они лишены поэтических красот, нарочито просты, «разговорны». И очень искренни, как тихий разговор с собой.
22 июня 1959 года кто-то из знакомых неожиданно сообщил Борису, что на следующий день назначен просмотр фильма по роману «Я приду плюнуть на ваши могилы». Контракт на экранизацию писатель подписал ещё в 1948 году, но киносценарий и права на фильм все эти годы переходили от одной кинокомпании к другой. Виан колебался, идти или не идти: сердце сильно сдало за последнее время, но всё же пошёл на премьеру. Просмотр начался около десяти утра 23 июня в зале «Пети Марбеф». Десять минут спустя Виан уронил голову на спинку кресла и потерял сознание. Умер он, не приходя в себя по дороге в больницу.
Хоронили Виана 27 июня на кладбище Виль-д"Авре. Среди родственников в чёрном ярким пятном выделялась фигура Урсулы: синий костюм, белый шарф вокруг головы, букет пунцовых роз. И море народу. Не было только могильщиков, которые объявили в тот день забастовку.
Фантастическое в творчестве Бориса Виана.
Строгие ревнители канонов относят к научной фантастике лишь два рассказа Виана: «Париж, 15 декабря 1999 года» и «Чем опасны классики». В различных «фантастических» антологиях и библиографических справочниках можно встретить ещё ряд рассказов: «Прилежные ученики», «Дохлые рыбки», «Волк-оборотень». Чётко выраженный фантастический элемент присутствует в романе «Уничтожим всех уродов». Как отмечалось выше в биографии, Виан живо интересовался фантастической литературой, писал статьи о научной фантастике, переводил американских писателей-фантастов.
Тем не менее, его романы, которые сам Виан считал главным в своём творчестве, никто не классифицирует как фантастику. Хотя фантастические ситуации и персонажи их буквально переполняют. Вспомните хотя бы производящих таблетки для аптек кроликоавтоматов, выращиваемые из семян оружейные стволы, или людей с птичьими головами из романа «Пена дней». Впрочем, ни при жизни писателя, ни после его смерти, литературные критики так и не определились к какому жанру, направлению, стилю отнести его творчество. Так появился и уже устоялся термин – «виановская» проза. Теперь же «виановская» проза займёт своё достойное место и на специально выделенной для неё полочке Фантлаба.
Число Виана - десять. Он родился 10 марта, написал 10 романов, ему было суждено 10 лет литературного творчества, и его сердце разорвалось через 10 минут просмотра фильма по собственному шедевру, который начался в 10 часов утра...
Но молчи: несравненное право -
Самому выбирать свою смерть.
Н.С. Гумилёв. Выбор
Борис Виан умер не как-нибудь. Он символично скончался 23 июня 1959 года на премьере фильма, поставленного по его трэш-триллеру «Я приду плюнуть на ваши могилы». Виан выдержал всего десять минут просмотра, потом закатил глаза, откинулся на спинку кресла и умер, не приходя в сознание, в скорой помощи по дороге в больницу. То есть последнее, что он видел в своей жизни, - то низкопробное криминальное чтиво, та жуть, которую он сам сотворил…
Число Виана - десять. Он родился 10 марта, написал 10 романов, ему было суждено 10 лет литературного творчества, и его сердце разорвалось через 10 минут просмотра фильма по собственному шедевру, который начался в 10 часов утра... Стоп. Давайте, как бывает в фильмах, поставленных по трэш-триллерам, вернёмся к тому, с чего всё начиналось, и попробуем разобраться, почему всё закончилось именно так.
Хороший, плохой, негр
Итак, Виан родился 10 марта 1920 года в крохотном городке Виль-д’Авре недалеко от Парижа и получил странное для коренного француза имя Борис - в честь оперы «Борис Годунов», по которой с ума сходила его музыкальная матушка... Нет, не то. Прокручиваем вперёд... Вот! Виану два года. Он перенёс сильнейшую ангину с осложнениями на сердце, заполучает ревматизм на всю жизнь. Пятнадцать лет. Виан заболевает брюшным тифом. Опять последствия на сердце. Всё! Формирование бренного тела будущего писателя завершено: порок сердца, аортальная недостаточность. Виан выбирает свою раннюю смерть, решив играть на трубе, что было ему категорически противопоказано, но что, безусловно, отражало (уже тогда, в пятнадцать лет!) его отчаянный, страстный и философский одновременно взгляд на жизнь и смерть.
Да и при жизни Кэрроллу приходилось «соответствовать» и прятать свою разностороннюю, активную и где-то даже бурную жизнь под непроницаемой маской викторианской респектабельности. Что и говорить, неприятное занятие; для такого принципиального человека, как Кэрролл, это было, несомненно, тяжёлым бременем. И всё же, думается, в его личности скрывалось и более глубокое, более экзистенциальное противоречие, кроме постоянного страха за свою профессорскую репутацию: «ах, что будет говорить княгиня Марья Алексевна». Тут мы вплотную подходим к проблеме Кэрролла-Невидимки, Кэрролла-третьего, живущего на тёмной стороне Луны, в Море Бессонницы.
История творчества Бориса Виана - это практически история его болезни. Виан не был здоровым человеком. Как остроумно подметил один исследователь творчества писателя, «сердечная аритмия определила и характерную для Виана аритмию с умонастроениями своего времени». Когда вся Франция переживала тотальное увлечение американской поп-культурой на фоне всеобщей эйфории от освобождения Парижа союзниками, Виан плевал на всех с высокой колокольни. Он играл джаз вопреки всему, играл, как отмечали современники, краешком рта, твёрдо стоя на широко расставленных ногах. Сладостно, романтично, цветисто и отчаянно; играл джаз чернее чёрного. Он осмеливался быть собой - страстно влюблённым в жизнь смертельно больным пессимистом.
Есть такое высказывание (кажется, оно принадлежит Ошо): здоровье у всех здоровых людей одно и то же, а вот болезнь у каждого своя. То есть болезнь определяет индивидуальность. В каком-то космическом смысле сама индивидуальность - что-то невообразимо святое на Западе! - и есть самая опасная болезнь, этакий насморк души. В этом эзотерическом смысле Виан тоже, я повторюсь, не был здоровым человеком.
Индивидуальностью он был наделён сверх всякой меры: в нём уживалось как минимум три индивидуума: во-первых, интеллигент, закончивший знаменитую Центральную школу, гениальный автор «Пены дней»; во-вторых, жадный до длинного доллара бумагомаратель Вернон Салливан с кипой бульварных романов-бестселлеров и, наконец, простой белый негр, который хотел в жизни только одного: играть джаз как Бикс Байдербек (великий американский джазист, 1903-1931). Виан знал, что умрёт рано, и жил втрое жаднее, чем любой современный ему французский писатель, расходуя свою до неприличия, по-распутински богатую витальность направо и налево. За что и поплатился.
Пора-пора-порадуемся на своём веку
Вся, по-егорлетовски, «долгая счастливая жизнь» Б. Виана, которая началась 10 марта 1920 года и закончилась всего 40 лет спустя, проходила в тени серьёзной болезни. Но отчасти именно благодаря этой божественной тени, которую послала ему судьба, Виан не был до конца ослеплён тем солнцем, которое заставляет среднестатистический человеческий планктон бездарно радоваться жизни до самой смерти. Он был одноглазым королём в стране ослеплённых солнцем мира, порядка и благополучия. Он был королём-террористом, подрывавшим сами устои этих мира, порядка и благополучия. Он был самым далёким от политики анархистом, какого только можно вообразить. Он был, можно сказать, экзистенциалистом второго поколения (как цветной телевизор взамен чёрно-белого), на порядок более экзистенциален, чем сам экзистенциализм. Одинокий, затерявшийся во времени терминатор постмодернизма, который пришёл, чтобы разрыть живые могилы всего того, что подобру-поздорову умерло, и того, чему ещё предстоит в интересах человечества умереть.
Символично в этой связи, что вскоре после смерти Виана его красивое, совершенно русское лицо было крепко забыто, хотя и ненадолго. На пророческий пьедестал Виана возвели только два года спустя. И не потому, что он скандально скончался на своей премьере: просто наступили шестидесятые, и бунтующий против всего и вся писатель-психоделик пришёлся ко двору. Мёртвый Виан был знаменит так, как не был никогда при жизни, хотя все его лучшие произведения уже давно были опубликованы.
В мире животных
Знаменит после смерти - это фактически значит, что «забыт при жизни». Но Виан не мог пожаловаться на отсутствие внимания со стороны фортуны. К примеру, в те самые свои роковые пятнадцать лет он получает не только порок сердца на всю жизнь, но и степень бакалавра по латыни и греческому. Ещё через два года (в семнадцать) Виан защитил бакалавриат ещё по двум дисциплинам: философии и математике! Борис Виан переделал массу всего в своей жизни: писал прозу и стихи (и даже оперы, чем и порадовал матушку), очень хорошо играл на трубе в джазовом оркестре и пел, профессионально переводил книги с английского, в том числе детективные романы Р. Чандлера в стиле нуар.
Виан был очень страстным человеком, и главной страстью его был джаз. Если на минуту отвлечься от его литературного наследия, придётся признать, что он скорее был джазменом, чем писателем. Так же, как, например, Грибоедов на самом деле был дипломатом, а не писателем-драматургом. Но потомкам на это, безусловно, наплевать.
Вечером стулья, утром - на столе
В 1947 году в США самолёт впервые преодолел звуковой барьер. В этом же году больной Борис Виан во Франции преодолел литературный барьер, написав «Пену дней». Современный «Чуме» Альбера Камю роман был (в гораздо большей степени, чем тоскливо умозрительная «Чума»!) хорошей мускулистой пощёчиной современному обществу. Это было чудесно: Виан провозгласил новый идеал, новую философию жизни, провозгласил жизнь. Но потом ему как-то удалось наступить на горло собственной песне и замолчать собственный крик души.
Виан не был хорошим PR-менеджером самого себя. Как я уже говорил, он пытался сидеть на трёх стульях, одним из которых был джаз, вторым - его настоящий «шеднерв» (виановский неологизм) - знаменитый роман «Пена дней» (1946), который при жизни писателя прошёл катастрофически незамеченным, и его второсортные (если не третьесортные!) бульварные романы, стилизованные под нуар а-ля Реймонд Чандлер, которого Виан переводил, эти его романы-демоны, вышедшие под псевдонимом Вернон Салливан: «Я приду плюнуть на ваши могилы» (1946), «Все мёртвые одного цвета» (1947), «Уничтожим всех уродов» (1948) и «Женщинам не понять» (1950). Как явствует уже из названий произведений нуарного цикла, они есть полная похабщина, недостойная прочтения, и при прочтении в этом нельзя не убедиться.
Эти книги писались ради денег, а не по вдохновению (как «Пена...»), и они действительно принесли Виану много денег (вместе со славой), а также безнадёжно подорвали его репутацию. Они также послужили причиной одного настоящего убийства: под впечатлением романа «Я приду плюнуть...» торговый служащий Эдмон Руже задушил свою подружку и украсил труп томиком Салливана, раскрытым на сцене убийства. И наконец, с большой долей вероятности можно предположить, что злополучные романы послужили причиной собственной скоропостижной и двусмысленной смерти Виана. Издав свои брызжущие кровью (и спермой!) отвратительные чёрные бестселлеры, Виан, эта утончённая, возвышенная личность, этот «восторженный бизон», как его называли друзья, успешно перечеркнул «Пену дней» и прославился на всю страну как скандальный бульварный писака, а не как гений, создавший «Пену дней», которая теперь входит в школьную программу! Написанные в качестве насмешки над обществом, романы «посмеялись» над самим Вианом. Никто так и не понял, что это просто неудачная шутка (меньше всего Эдмон Руже, бедняга!), и Виан захлебнулся в собственной кровавой «пене дней». И наверняка ведь больное сердце ему нашёптывало: «Борис, ты не прав, не пиши бестселлер». Но Борис не прислушался...
Нас всех тошнит
В нашей стране, что добавляет юмора в создавшуюся несмешную ситуацию, чернушные романы Виана не столь известны, как «Пена дней». И весьма забавно наблюдать, как в преломлении критики (словно путём выворачивания имени наизнанку) Борис Виан почему-то незаметно (дым в дом, дама в маму) превращается в «наивный сироп». Звучат слова «затянувшееся детство», «эскапизм», «поверхностность», «кукольные герои» и т.п. Столько всего уже было сказано о «сенсориальном пространстве» «Пены дней»! Критики видят словотворчество и розовые очки, но не видят яростного разрушения мира. А ведь герой «Прирождённых убийц» тоже носил розовые очки! В лучшем случае Виана сравнивают с Хармсом. Конечно, они оба экстраординарные джентльмены. Но они отличаются, как Джекил и Хайд! Там, где смех Хармса замолкает, сразу обрушивается сводящий с ума хаос, «дальше - тишина». А «Пена дней» - это грустная, но полная веры в лучшее завтра «весенняя песня».
Как и персонажи классической сказки К. Грэма «Ветер в ивах» в главе Piper at the Gates of Dawn (знаменитой благодаря дебютному альбому Pink Floyd), герои «Пены...» словно услышали запредельную, божественную мелодию. А когда она замолкла, продолжают жить, но уже на другом уровне, в другом качестве. Словно Нео, побывавший в матрице и за её пределами. Как бы ни была трагична история, рассказанная в «Пене дней», грусть эта, как у Пушкина, светла. Колен и Хлоя как Ромео и Джульетта. Рождённые друг для друга, нашедшие свою любовь. Они могут умереть без сожаления, как и подобает настоящим партизанам кармы. Хармс - русская безнадёга, Реквием Моцарта на флейте водосточных труб, Виан же - новая надежда галактики, чёрный джаз уголком рта. Хармс - Game over, Виан - Mission Complete.
Первый альбом Pink Floyd «The Piper at the Gates of Dawn» («Свирель у порога зари») назван так же, как и одна из глав сказки «Ветер в ивах» (The Wind in the Willows) Кеннета Грэма. В этой главе герои сказки Крот и Выдра проводят ночь у реки в поисках потерявшегося детёныша Выдры. Цитата: «Может, он и не решился бы поднять голову, но, хотя музыка уже стихла, призыв всё так же властно звучал внутри него. Он не мог не посмотреть, даже если бы сама смерть мгновенно справедливо его поразила за то, что он взглянул смертными глазами на сокровенное, что должно оставаться в тайне. Он послушался и поднял голову, и тогда в чистых лучах неотвратимо приближающейся зари, когда даже сама Природа, окрашенная смущённо розовым цветом, примолкла, затаив дыхание, он заглянул в глаза Друга и Помощника, того, который играл на свирели.
Да, счастье героев Виана, по шейку погружённых в собственную «матрицу в матрице» (этакую яркую матрёшку , уютный карман в неуютной реальности), скоротечно. Но может ли современное ему (и нам) общество с его проверенными традиционными ценностями дать человеку долговечное счастье?! Больное, чуткое сердце - его безупречная муза - подсказывало Виану, что нет. Его обречённое сердце строчило в его мозгу, словно на пишущей машинке: «Нет, нет, нет...» «Не то, и не это, и даже не ничто» - так строчило оно, каждой строчкой утверждая не смерть, но жизнь, бесконечный поиск идеала - свободы...
Это не искусство ради искусства, это декларация независимости человека от общества! Это обещание счастья в отдельно взятом теле, а не где-то там в светлом будущем, яркими плакатными красками нарисованном пропагандой, в будущем, которое так никогда и не настаёт. Вопреки недалёкой критике (проморгавшей «Пену дней» и не оценившей комиксового юмора трэш-романов!), герои Виана предельно, до физиологичности, как Томаш из «Невыносимой лёгкости бытия» Милана Кундеры, реальны. И реалистичны. Они как раз живут в «настоящем настоящем» - вечном настоящем, в котором только и возможна молодость и жизнь, живут даже не сегодняшним днём, а настоящим моментом: «не думай о секундах свысока...» Почти как даосские мудрецы.
Доброе утро, последний герой
Виан видит не глазами, он видит своим третьим глазом некий запредельный «луч света в тёмном царстве», разделяющийся на целую радугу цветов, и рисует этими цветами, хотя этот свет и приходит со звезды, потухшей и остывшей миллион лет назад. И отсюда космическая грусть, как в стихах Хуана Рамона Хименеса, и отчаяние, и даже где-то просветлённая жестокость, как в песнях Цоя, провидевшего многое: «Солнце моё, взгляни на меня: / Моя ладонь превратилась в кулак, / И если есть порох, / Дай огня. / Вот так». Виан, здоровье которого ещё с подросткового возраста висело на волоске, жёг весь порох, какой был. Играл на трубе наперекор врачам, любил красивых женщин и новоорлеанский джаз... И плевать хотел на всё, что не любил.
Виан жил по самурайскому кодексу: любуясь бесстыдно цветущей сакурой с балкона своей башни из слоновой кости, он без посторонней помощи помнил, что «и это тоже пройдёт», осознавал и претворял в жизнь неотвратимость и отвратительность собственной смерти. Для него смерть была на расстоянии вытянутой руки. Отсюда и странная безжалостность вперемешку с мечтательностью: как у писателя, спортсмена, самурая, гея Юкио Мисимы, который сделал себе харакири после безумной попытки реставрации императора. Виану тоже хотелось чего-то этакого, запредельного, хотелось войны со всем и вся. Виан не был пацифистом, как принято считать, скорее он был «арахисовым анархистом», партизаном кармы с пелевинским «глиняным пулемётом», спрятанным в рукаве!
Этот гипотетический пулемёт (или, по Виану, «сердцедёр» ) в рукаве был одновременно и его тузом в рукаве, его единственным джокером, который мог принести Виану победу, ему, обречённому сердечнику, обречённому лузеру. Отсюда его восприимчивость до самой провидческой глубины, иначе не стоило бы и читать.
P.S. Ай-ай-ай, убили негра...
Виан был настоящий джедай, хотя и в запасе по состоянию здоровья. Возможно, именно из-за этого «в запасе» он постепенно накопил критическую массу злобы на душе… Демоны Виана, такие симпатичные вначале (мелькавшие уже в «Пене дней» где-то в эпизодах), заматерели, отрастили жуткие рога и с володарским хохотом порвали зачахших ангелочков в клочья... Джекил уступил место Хайду. Так уж сложилась его жизнь - быстро, как складывается карточный домик.